Строптивая наследница. Сабрина Джеффрис

родителей. Джаррет просил Джайлса объяснить ему юридическую сторону дела, и неожиданно ситуация вызвала у последнего интерес.

      – Судя по завещанию миссис Пламтри, Десмонду Пламтри не было никакого резона их убивать – он ничего от этого не выигрывал, – признался Джайлс.

      – Похоже, это тебя не удовлетворяет, – заметил Рейвенсвуд.

      – Не могу даже объяснить, в чем дело, но Пламтри всегда раздражал меня, – пожав плечами, промолвил Джайлс. – И если бы я заподозрил кого-то в убийстве Шарпов, то это был бы он. – Мастерс никогда не продвинулся бы в своей карьере барристера, если бы не научился доверять собственной интуиции.

      – Что ж, я непременно тебе сообщу, если кому-нибудь удастся выяснить что-то интересное, – пообещал виконт. – Жаль, что я пока не могу быть тебе полезным. – Тут глаза Рейвенсвуда неожиданно вспыхнули, и он вытащил из кармана сложенные листки. – Кстати, учитывая, что в последнее время твой интерес к семье Шарпов возрос, я просто не мог не принести вот это.

      Джайлс взял у виконта листки, развернул их, а потом вопросительно посмотрел на него.

      – «Ледиз мэгэзин»?! – недоуменно спросил он.

      – Я взял журнал у жены, его принесли только вчера, – пояснил Рейвенсвуд. – Она прочла мне кое-что, и я решил, что тебя это может заинтересовать. Посмотри на подвал на двадцать шестой странице.

      Джайлс быстро перелистал страницы, а затем едва не присвистнул от удивления: в газете была напечатана первая глава последнего готического романа Минервы. Он и не знал, что она задумала целую серию романов.

      – Я могу оставить это у себя? – спросил он.

      – Разумеется, Эбби уже все прочла. – Рейвенсвуд внимательно посмотрел на него. – Ты когда-нибудь читал романы?

      – А ты? – с тревогой спросил Джайлс.

      – Я прочел тот кусок, что в журнале, – ответил Рейвенсвуд. – Очень интересно. Кстати, там есть персонаж, который весьма напоминает тебя.

      – Правда? – с деланным равнодушием спросил Джайлс. Черт бы все это побрал! Если даже Рейвенсвуд заметил…

      Как только он вернется домой, непременно прочтет все от начала до конца.

      Джайлс невольно вспомнил картину девятилетней давности – красивую молодую женщину в костюме Марии Антуанетты. Она была до того хороша, что у него зубы заныли при воспоминании о ней. К девятнадцати годам она обрела классическую красоту – пухлые губы, густые ресницы, высокие скулы… Однако, несмотря на это, в самой Минерве не было ничего классического.

      Джайлс до сих пор не мог забыть нахальную потаскушку, которая выспрашивала у него, что он делал у Ньюмарша, а затем шантажом заставила его поцеловать себя. Джайлс все еще не мог поверить, что произошло, когда он подарил ей этот поцелуй, который, по его разумению, должен был преподать ей урок об опасности, грозящей особам, пытающимся соблазнить повесу.

      Джайлс забыл о том, что она сестра его лучшего друга. О том, что он был распутным вторым сыном в самом начале своей карьеры, который не мог иметь даже возлюбленную, не говоря