Легат. Елена Анатольевна Мальцева

пострадало от него никто не считал, но за два года этот тракт перестал быть основным, большинство предпочитало объездную дорогу, пусть и через реку, занимавшую на два дня дольше. Однако оставались те, кто-то не ценил безопасность, кто-то, уже не знаю, существовали ли такие, просто не знали о существовании банды Рендала, кто-то, как они с Мартином, торопились, и тратить еще два дня на объезд они не могли. И все они в итоге выбирали эту порядком заросшую за это время дорогу, быструю, прямую и небезопасную. Наши с Мартином одежды сами по себе должны были обезопасить проезд, но гарантии не было. Поэтому я согласился с ним, что в этот раз заночевать лучше в доме, и с засовом на двери.

      Опустились сумерки, когда мы с ним добрели до деревни. Таверны не было, поэтому нам пришлось проситься на ночлег к местному старейшине.

      Я вызвался сам отвести коней в хлев и расседлать, отказавшись от слуг старика, отправив Мартина в дом, вслед за главой деревни. Сначала занялся своим конем, снял с него седло и поводья, затем отцепил от коня Марти повозку, оставив ее во дворе. Ценного в ней не было ничего, кроме железок, на которые только сумасшедший позарится. Вернулся в хлев, насыпал овса коням и погладил по загривку обоих. В этой дороге они уставали не меньше нас с Мартином. Им тоже требовался отдых. Еще раз проверил палантин на телеге, натянул его плотнее, чтобы ветром не сдуло. Где-то недалеко, вниз по улочке, залаяли собаки. Я затушил свечу, которую мне дал старейшина, и притаился за телегой. На всякий случай вынул из сапога кинжал. Глаза привыкли к темноте, но я никого не увидел. Спустя несколько минут собаки затихли, словно чужой запах, разволновавший их, подхватил и унес в один миг ветер. Я все же посидел в своем укрытии еще несколько минут, пока не услышала скрип двери и приглушенный голос обеспокоенного Мартина.

      У старейшины оказалась огромная семья из четырнадцати человек, и я уже решил, что нам с Мартином придется спать вместе с лошадьми в хлеву. Его миловидная молодая жена и две служанки бегали с тарелками, пока глава дома, детвора от мала до велика и мы, ужинали, слушая как обстоят дела на тракте, на котором стояла их деревня.

      – Нас не трогают. Полагаю, не видят смысла, ведь если деревня погибнет, то тракт вовсе опустеет, потому мы живем спокойно, хотя многие и перебрались в Удел.

      – Почему его не ловят?

      – А кто его знает, вам бы стоило это знать, мы люди простые, занимаемся полями, выращиваем овощи и мирно сосуществуем, а ловить разбойников не наше дело. Может вы его поищите, раз мимо проезжаете?

      – У нас дело в городе, мы не можем задержаться.

      Старик кивнул.

      – Все верно. Дела Церкви важнее, чем горстка людей, боящихся выйти из своих домов по вечерам.

      Я заметил недоброжелательный взгляд Мартина, который тот кинул на старика, и почти незаметно покачал головой. Старик мог говорить и делать что угодно, и может в его голосе и был сарказм и недовольство, но я верил, что он не со зла. Он всего лишь пытался защитить своих соседей, раз уж власти Западного Удела оставили их без подмоги.

      – Я