Гонка за «Гонцом». Анатолий Райтаровский

делать? Чем неземным заполнить капсулу?

      Влекомов шагал по веранде, напрягая извилины. Безрезультатно.

      – Жень, иди кофе пить! – послышался со двора голос Эмилии.

      – Иду! – откликнулся Влекомов, прикрыл аппарат старой телепрограммой и выскочил на крыльцо. Дождик продолжал моросить, но это его не пугало. Он побежал по Тропе Антанты. Во дворе Эмилии тропа была усыпана щебнем. Влекомов поскользнулся, накренился и торжествующе воскликнул:

      – Эге!

      Наклонился, взял пригоршню гранитного щебня и побежал обратно.

      – Ты куда? Остынет! – вскричала Эмилия, наблюдавшая за влекомовскими манипуляциями через окно своей веранды.

      – Сейчас! – прокричал Влекомов. Ворвавшись к себе, он промыл щебень под умывальником, промокнул туалетной бумагой и ссыпал в капсулу.

      – Вот и образцы неземной породы! – нежно прошептал Влекомов, навинчивая колпачок. – Подарок внеземной цивилизации!

      У него стало складываться впечатление, что он заслужил не кофе, а нечто более крепкое. Ну, не выражение, конечно. Влекомов выдернул из холодильника скромно булькнувшую полиэтиленовую бутылочку и побежал к Эмилии.

      – Ты чего у меня щебень таскаешь? – недовольно встретила его экс-супруга. Недовольная не хищением щебня, а задержкой Влекомова.

      – У себя бросил, поскользнулся я там, – соврал Влекомов, показывая бутылочку.

      – Ой, чего это ты! – расцвела Эмилия и полезла в холодильник за закуской.

      – Чтоб не простудиться! – веско произнес Влекомов. – Сырость вон какая!

      Эмилия с готовностью приняла его аргументы.

      Киска Манька, восседавшая по случаю ненастной погоды на верхней кухонной полке, неодобрительно посмотрела на них сверху и зажмурила глаза, чтоб не видеть деградацию мамки и дядьки.

      Аппарат не закрывался. Влекомов извертелся возле него, пытаясь сложить распахнутый корпус.

      – Что-то больно похожа ваша внеземная цивилизация на нашу, причем на исконно российскую! – в сердцах обругал он неповинный аппарат.

      Хотелось применить к упрямцу физическую силу. Но антигуманные действия могли привести к печальным последствиям.

      – А с какой стати он открылся? – пришла в голову незатейливая мысль. – Я ведь и открыть не смог, он сам вдруг раскрылся. Может, в нем таймер какой? – занадеялся Влекомов. – Скажем, через определенное время после приземления срабатывает механизм раскрывания.

      На участке раздалось шипение, звуки суматохи, и мимо открытой двери промчался, поджимая хвост, Чак, преследуемый нетерпимой к чужим недостаткам Манькой. А у Чака, по Манькиному дамскому мнению, их была масса. И фейс гнусный, и сам грузный, и запах, главное, отвратительный – псиной воняет.

      Манька гордо прошествовала обратно, не взглянув на Влекомова. Зато он, уставясь на нее, приподнялся со стула и пошел к двери. Возникшую мысль он гнал от себя, как привидение: чур-чур меня!

      Успокоился и, выйдя на крыльцо, стал следить за участком Виктора, владельца