Тетради. Стихи. Дарья Черноусова

>

      И сказочный, и дремлющий,

      Жестокий, пьяный ветер.

      И античеловеческий

      Мой город, злой, как дети.

      Решительно страдающий

      Заплакал кроткий вечер

      С той необъятной разницей,

      Что не обнять за плечи.

      Растерзанное, странное

      Внутри пылает сердце,

      На перекрестке каменном —

      Растаявшие свечи.

      Кленовый лист на мраморе,

      Как барельеф застывший.

      И самоцветным лаликом

      Он расцветает пышным.

      Душою растревоженной

      Приник поэт, ликуя.

      И в сюртуке поношенном

      Ждет он поцелуя.

      «Жизнь – зазеркалье надежд…»

      Жизнь – зазеркалье надежд,

      Бесхребетных – за борт.

      Царство дремучих невежд,

      Где забыт высший сорт.

      Вниз, по наклонной – Земля,

      В океан нечистот.

      Только лишь слышится лязг

      Поржавевших оков.

      Звонкой монетой плати

      За свободу и мысль,

      Буквы с мальства затверди,

      И молчи, и молись.

      Призрачен клин журавлей,

      И не виден полет.

      Каждый сезон – все теплей,

      Восковой тает лед.

      Предком завещанный Дом

      И жемчужный рассвет

      Сломит неистовый шторм

      И рука королей.

      «День опрокинулся яшмовой чашей…»

      День опрокинулся яшмовой чашей.

      Сине-зеленое небо. А дальше —

      Лошади-тучи, крылатые боги

      Днем оросили лесную чащобу.

      Ливень – потоком, фонтаном из рога

      Моет до блеска дома и дорогу,

      Город и камни убрал акварелью.

      Тучам неважно, какой день недели.

      Только зонты, как цветки георгина,

      Тесно толпятся, спешат в магазины.

      Радуга пестрая – мост через небо,

      Солнце идет по нему, как троллейбус.

      Лужа – зеркальная плоскость природы,

      Смотрит в нее попрыгунья-сорока.

      Танцем любуются капли и ветви,

      Светом зеленым и радужным светом.

      «Живой очаг хранит тепло…»

      Живой очаг хранит тепло

      Стремлений прежних и побед:

      Не важно, сколько утекло

      Мятежных дней, суровых бед.

      Храню в страницах лепестки

      Засохших роз и память дат,

      Когда весенние ростки

      Сулили спелый виноград,

      Лились мелодии из уст,

      И книги оживали в них,

      Был чуток к счастью тонкий вкус,

      И разум – безупречно чист.

      Очаг согрел, тревоги нет,

      И новый день несет мне весть

      О том, что ветер снял берет,

      И чудо, безусловно, есть.

      «Кот-луноход таращит глаза в потолок…»

      Кот-луноход таращит глаза в потолок,

      Ходики бьют пять часов,

      Тени тихо ушли погулять за порог,

      Муза приходит на зов.

      Шаг вперед, и словесный узор,

      Словно шпага, впивается в грудь.

      И весь день позабыт, словно сор,

      Неимущего жалкий путь.

      И, ломая привычный сервиз на столе,

      Бумага исписана в кровь,

      Позади оставляя сто лет

      Полунемого слов.

      Ранит муза, и душу вон

      Прогоняет клоун, шутя.

      И в голове: Джон Донн,

      Колокол бьет, взойдя.

      И в темноте ключевой

      Снова звучит мотив.

      Ошеломительный, злой

      Армагеддон из титр.

      Ретроспектива чувств,

      Ломкая вязь,

      Вершина псевдоискусств.

      И я

      Где-то пытаюсь встать,

      По середине войны,

      Духа и разума распри

      Под светом луны.

      Пой же, гитара, псалмы

      Вечным, ликующим снам,

      Без