Короли умирают последними. Анатолий Арамисов

грозных овчарок. Шум. Лай. Ругань. Растерянные глаза будущих узников.

      Их погнали пешком, прочь от вокзала. Несколько тысяч человек. Впереди шли мужчины, сзади, судя по плачу и крикам, тащились женщины с детьми. Яков поминутно вытирал рукавом струящийся со лба пот, рубашка взмокла, под мышками щипало, пыль от ног идущих впереди залетала в горло, оседала на одежде, превращая ее в ужасное рубище.

      Они прошли четыре километра и остановились перед огромными воротами. Прямо по центру их, на каменной стене был водружен огромный орел, немецкая свастика гигантских размеров. Под ней – большой человеческий череп и еще ниже надпись: «Аrbeit macht frei».

      – Работа делает свободным… – перевел Штейман и как-то радостно, по-детски улыбнулся. Повернулся к Соколову и с жаром прошептал:

      – Немцы никогда просто так не бросают слов на ветер! Поверьте мне, я столько лет жил с ними вместе!

      – Поживем – увидим! – бросил Иван, внимательно разглядывая укрепления лагеря.

      «Да… здесь не убежишь… сколько колючей проволоки наверху, и наверняка под током. Неужели здесь и умру? Не хотелось бы…»

      Слева от ворот высилась круглая башня с окошками-бойницами, справа квадратная, в два раза больше, с пулеметчиком наверху.

      Толпу загнали вовнутрь лагеря. Прошли через аппельплатц, где будут проходить бесчисленные построения, с обеих сторон стояли длинными рядами деревянные бараки зеленого цвета. Узников вывели на большую площадку, с трех сторон огороженную кирпичными стенами зданий.

      – Всем раздеться! – прозвучала команда.

      Люди зашевелились, стали переминаться с ноги на ногу, глядя друг на друга.

      – Шнеллер! Быстрее! – заорал толстый эсэсовец с побагровевшим от злости лицом. Видя, что люди неохотно подчиняются приказу, сдернул с плеча солдата охранника «Шмайсер», забрался по лестнице вверх, и оттуда саданул очередью в толпу. Несколько человек упали. Толпа с криком отпрянула назад. Люди стали лихорадочно стаскивать с себя одежду. Через минуту все стояли голые, опустив руки вниз, закрывая ими интимное место. Яков Штейман был в ужасе – он физически почувствовал, как пуля прошла в сантиметрах от его головы. Эсэсовец спустился вниз, вытаскивая на ходу парабеллум. Несколько сухих выстрелов. Стоны раненых прекратились.

      Люди стояли голыми несколько часов. Охранники по очереди заводили группы в здание, откуда несло влажностью.

      Баня.

      Штейман старался держаться рядом с Соколовым. Они помылись едва теплой водой, струящейся из металлического соска над головой, мыло, что им выдали на несколько человек, отвратительно пахло дустом. На выходе из предбанника всем выдавали робы. Желтоватого цвета с темно-синими продольными полосами. На левом кармане, у сердца – номер. Четырехугольная шапочка, такой же расцветки. Деревянные ботинки.

      Затем узники выстаивали очередь к парикмахерам. Те особенно не церемонились с выбором стрижки – у каждого по центру головы машинкой выстригали полосу от лба до затылка.