Продолжение легенды. Ана Светова

ощущения. Потом, когда он стал запускать руки ко мне в панталончики, леди отдала меня в школу при монастыре. Как только я окончила школу, лорд Мейсон приехал за мной, жена его скончалась за несколько лет до этого, и я стала молодой леди Чайзвик.

      – Бедной сироте повезло! – радовалась аббатиса, – такая блестящая партия – муж знатен и богат.

      – На деле все оказалось не совсем так, его состояние уже было растрачено на актрис, но я была не требовательна и благодарна уже за крышу над головой. Лорд был достаточно умен и образован, обучил меня светским манерам, все бы ничего, если бы не маниакальные поползновения на мое тело – извержения происходили, едва он касался меня. Удивляюсь, как ему удалось лишить меня невинности. Еще долго после его смерти я помнила дрожащие потные руки, слюнявые губы, зловонное дыхание.

      – Поэтому все ваши любовники были юные и красивые. И лишь для Батлеров вы делаете исключение, почему?

      Выражение гадливости на её лице сменила теплая улыбка.

      – Батлеры – моя судьба!

      – Да-а, судьбу не обойдешь, – задумчиво произнес Ретт. Нареченный жених не стал официальным мужем, но прожили вы всю жизнь вместе.

      – Вместе, но не в том смысле, как все это полагали. Мы никогда не были любовниками. Конечно, я бы не отказала Фицджеральду, хотя бы ради Элеоноры – ей была невыносима близость с мужем, как и мне в свое время, но совсем по другой причине – не из-за отсутствия потенции, а из-за ее избытка. Ему мало было ночей, он еще и днем не оставлял её в покое, бесконечные беременности, выкидыши, трое детей.

      Это было похоже на правду, в памяти Ретта сохранился случай, истинный смысл которого стал ясен лишь теперь после слов Лиззи.

      …Вскоре после рождения брата Лайонела, отец вошел в детскую и няньки поспешно покинули комнату, а Ретт успел юркнуть, как всегда, под стол.

      – Ребенок спит, а вы нарочно скрываетесь здесь, чтобы уклониться от супружеских обязанностей? – угрожающе прошипел Батлер.

      – Ах, мой дорогой, я же еще не оправилась после родов, почему бы вам не взять наложницу, так поступают многие мужчины, – задыхаясь, лепетала мать.

      – Я не для того женился, чтобы спать с черномазыми и плодить мулатов, – грубо отвечал отец.

      Когда он ушел, Ретт вылез из-под стола и подошел к матери. Она плакала.

      – Мама, он побил тебя?

      – Нет, сынок, нет. Обещай мне, что, когда вырастешь, ты не будешь заставлять жену делать то, чего она не хочет.

      – Хорошо, мама, только ты не плачь…

      Теперь он понимал, что имела в виду его бедная мать. К счастью она не знает, что ее сын способен на подобное святотатство и ничем не лучше своего отца. Но каково ему это сознавать?

      – Значит, миледи, мистер Фицджеральд не удостоил вас своей любви?

      – Нет, он не поступился правилами чести и ни на что не решился, желал страстно, но презирал, считая меня распутницей. Может и правильно. И продолжал мучить Элеонору – женщину, менее всего расположенную к любовным наслаждениям. Как в жизни все парадоксально: