Око волка. Михаил Кузнецов

подлил себе в рюмку.

      – А кто сказал, что я его в Европу пущу? Поедет в Китай, там тоже культура.

      – Старик взбесится, – оскалился Джон.

      – Сначала взбесится, – Алексей подался вперед и забрал бутылку. – А потом поймет.

      Попов встал и поставил наполовину пустую бутылку в буфет. Джон вздохнул, косясь на буфет, и взял рюмку Эда.

      – А где все начальство? – Спросил он.

      – Главное начальство уехало в Сиверский, за советом к мудрецу. Второе начальство – домой, в Муром. Первый заместитель на Украине, вопросы с тамошней нечестью решает. Сижу тут один, присматриваю за всем Управлением.

      – Ах да, Украина. А я думаю, чего столько чудовищ в аэропорту, – пробормотал Джон.

      – Беженцы прибывают, добровольцы на Донбасс улетают, а кто в Крым к родне пока по дешевке – создают работу миграционному отделу.

      Наставник нахмурился.

      – Справляетесь?

      – Конечно. Трудно было первые месяцы, а сейчас все же проще.

      – Ну а как вообще-то, Леш?

      – Если не считать последних событий, то в целом как всегда. Немного суматохи, но спокойно.

      – А как там Алёнка?

      – Хорошо Алёнка…

      Алексей рассказал какую-то малопонятную историю, и они с Джоном задорно над ней посмеялись. К дальнейшему разговору Эд потерял всякий интерес, ведь начался обязательный ритуал Джона, который он начинал при всяких встречах со старыми знакомыми – воспоминания. Обычные человеческие воспоминания, истории о чем-то, расспросы об общих друзьях, новости за время, что друзья не виделись.

      Эд откинулся на спинку кресла и начал разглядывать кабинет. На стене, справа от стола Алексея, висел портрет – молодая девушка в просторном узорчатом платье босиком. По настоянию Джона, Эд прочитал несколько книг о славянской культуре перед отъездом, и припомнил, что это платье называется «сарафан». Волосы собраны в косу и перетянуты лентой, а на плече она держала коромысло с ведрами. «Наверное, Алёна» – подумал Эд, переводя взгляд на шкафы. В них красовались корешки старинных книг и почти на каждой выведены золотистые буквы на непонятном языке похожем на русский, но Эд не смог прочитать. На одной из полок поблескивал обломок, кажется, коры, в который будто впаяли четыре большие черные чешуйки. Видимо это останки от какого-то змея-мифа, решил Эд.

      – Эдуард, – раздался голос наставника.

      – А? – Эд повернулся.

      – Б, – оскалился Джон.

      Эд опешил. И что это значит?

      – Я спросил тебя, Эдуард, – улыбаясь, сказал Попов.

      – Отвлекся, прошу прощения.

      – Скажи, как тебе наши условия? Как ароматы?

      – Очень… – Эд задумался, – Кружащие.

      – И все?

      – Вам честно или кратко? – Алексей сделал жест, чтобы Эд говорил открыто. – У вас целый этаж откормленных кровососов. Я знаю запах дохлого отребья, я натаскан на них. Но здесь даже они пахнут по-другому. Вот честный ответ – я словно из океана дерьма попал в океан с виски. И не знаю, что хуже, захлебнуться от первого, или упиться