Ездовой гном 2. Захребетье. Михаил Владимирович Уткин

Я уже привык, что эмоции у нее на лице вспыхиваю и мелькают как языки пламени и внимания не обращал, тем более ничего вслух она не говорила. Надо будет попросить ее скрин навыков и умений, но и так ясно, что дело в невероятной ловкости.

       Домов в этой части Лозадель нет, да и негде им попросту приютиться – сплошные вертикальные скалы, с редкими уступчиками и узкими тропами, дикого вида, утоптанными острыми копытцами. Пару раз мелькали и владелицы копыт – пугливые козы. Вот уж не думал, что в черте города есть дикая живность. Хотя может и не дикая… Кажется видел пару раз у рогатых животинок ошейники.

       А скрипка смеялась и плакала, то едва слышно, то звуки взвивались в небо так что казалось вот-вот они начнут закручивать облака в смерч. Наконец под ногами открылась площадка, похожая на тот самый первый встреченный мною постамент, с огрызками лап. Похожа она была лишь плоским прямоугольным основанием и оплавленными пятнами потекшего камня. Похоже ему досталось куда больше той что встречалась мне. Никаких посторонних осколков из нее не торчало.

       Скрипка оборвала мелодию завершающим аккордом и хоббит, а это действительно был тот самый скрипач из таверны, из-за которого я загремел в тюрьму, поклонился нам в пояс, отставив в сторону руку со скрипкой и смычком.

      – Здравствуй, Горн. Приветствую тебя, прекрасная Кассиди.

      Ему бы фрак носить и бабочку, а не дерюгу еле прикрывающую тощее тело. Прямо аристократ малорослый, Лена улыбнулась, кивнула, но вместе с тем, словно невзначай крутила в ладони сразу два округлых камня «голыш сталактита», надо же, даже такие попадались, – отметил я мельком. У меня включилось в пику этому франту в дерюге, «гномье бурчание», я сказал, воинственно выпятив бороду:

      – И тебе не хворать, скрипач… не знаю как по батюшке.

      – Гебриэл Тук, к вашим услугам, – снова поклонился хоббит, сверкнув улыбкой.

      – Ишь ты, Тук. Что-то не много на тебе жира для такой солидной фамилии, – хмыкнул я. Хоббит погрустнел, присел на краешек плиты, и снова стал маленьким и жалким, как в таверне под градом объедков. Он положил скрипку и помял пальцами переносицу.

      – Да… Хоббитам не до жиру с тех самых пор, как нас выгнали с наших полей. Ровные квадраты пшеницы, ухоженные ряды кукурузы, подсолнухи все как один поворачивающиеся за солнцем… Свинки, похрюкивающие в загонах, прудики с вкусными карпами, уютные норки… все в прошлом. Хоббиты всегда были мирным народом, и не могли противостоять ни ордам демонов, ни их приспешникам из людей и эльфов. Теперь там грубо распаханные земли человеческих баронов, едва приносящие урожаи.

      – Бедненькие, – так как вы живете? – Лена присела на корточки рядом с хоббитом. Камни словно сами собой исчезли у нее из ладони. Хоббит пожал узкими плечами:

      – Под небом. Завернувшись в бурку, прикрывшись чапаном, – он кивнул в сторону свертка, лежащего на краю плиты. – Пасем коз, играем на скрипках…

      – Все это печально, вот только не объясняет одной интересной вещи, – снова буркнул я, уставившись в переносицу скрипача-чабана. – Чем я умудрился насолить хоббитам так,