Голос из прошлого. Родион Радькин

ещё несколько секунд сидела перед свернувшимся окном вызова, а затем в долю секунды стёрла с лица приветливую улыбку.

      – Дубина! Тупой придурок! Что ещё нужно сделать, чтобы зацепить тебя? Осака, ты уверена, что он гетеросексуал, а не какой ни будь извращенец, которого возбуждают только игры или домашние животные?

      Осака – пожилая тучная женщина, в внешности которой чувствовалось подавляющее большинство азиатских корней поднялась со своего места, расположенного за рабочим столом Ким и потому не видимого во время разговора.

      – Да, я абсолютно уверена в этом. Вы нравитесь ему, и рано или поздно он сам придёт к Вам с предложением о браке и тогда он будет Ваш. Просто его мысли сейчас заняты проблемой, о которой вы говорили. В самом начале все его движения, направление взгляда, паузы, все другие признаки говорили о том, что больше думает о том, что видит, а не о своём вопросе. И только в конце разговора работа снова взяла верх.

      – Ладно, в одном ты оказалась права – он действительно позвонил именно в это время. И мы с тобой сделали что могли. Иди спать, завтра будет много работы.

      Михаил

      Татьяна смотрела на мужа вяло ковыряющегося вилкой в макаронах. Эту ночь он провёл беспокойно. Раньше он всегда тихо спал и даже не храпел, а сегодня всё было по-другому. Сначала долго не мог уснуть, а потом что-то бормотал во сне. Таня всегда спала очень чутко проснулась почти сразу. На вопросы он не отвечал и даже не проснулся, когда она зажгла свет, просто что-то невнятно говорил и всё время прикладывал руку к уху, как будто ему что-то мешало.

      – Мишаня, может мы куда-нибудь съездим, а?

      – Куда? До отпуска ещё три месяца.

      – Ну давай хоть на дачу к моим съездим, хоть на выходные?

      – Опять копать огород или поливать? Что там обычно в это время делают?

      – Ну а что? Ты же от компа не отлипаешь. Или на работе за ним сидишь и дома. Я на твою спину уже устала любоваться.

      – Танюша, у меня просто были ночные кошмары. Мне всё время казалось, что мне сделали дырку в голове и кто-то вилкой пытался покопаться у меня в мозгах. И всё время болтали что-то, а язык такой, что ни слова не понятно, на английский вроде похож, а только вот странный какой-то.

      Он любил её и теперь не мог смотреть в её серые глаза в которых отражались забота и переживание. Только вот заставить себя улыбнуться и бодро съесть макароны у него никак не получалось. По вкусу они напоминали бумагу и даже банка тушёнки, которую она в них положила не меняла вкус. А ведь он всегда любил макароны с тушёнкой.

      – Танюша, дай мне перец. – Он взял протянутую перечницу и густо, до черноты поперчил макароны.

      – Ты чего? Они же теперь несъедобные. – округлила она глаза

      Запихнув в рот ещё одну вилку с макаронами Миша озадаченно уставился на перечницу – вкуса не было. Он чувствовал на языке крупинки молотого перца, но по вкусу они не отличались