Улыбка Бультерьера. Книга вторая. Михаил Зайцев

для чего пришлось убрать на секунду от правого ментовского глаза пистолетный ствол. Честное слово, я слышал, как вздохнул с облегчением Ларин, когда одна из гипнотизирующих дырочек исчезла.

      Свет погас, я вернул пистолет на место и для пущей убедительности прижал оба ствола к его рефлекторно закрывшимся глазам. Раз уж стало темно, так пусть мент вообще ничего не видит. Пускай слушает мой голос и мечтает о ярком летнем солнце, о голубом безоблачном небе.

      – Поговорим? – спросил я равнодушным голосом.

      – Д-да… Ч-что ты хо-очешь?

      – Как и все – хочу денег. Отвечай: кто держит рынок?

      – На-азим… Ты… вы – Супер?

      – Угу, я – Супер, а ты врунишка, приятель. Назим, пусть и козырная, но шестерка. Ну ладно, пусть не шестерка, пусть валет. Круче вальта никто в гадюшнике под вывеской «БАР» не тусуется, ежу ясно.

      – Я не…

      – Заткнись, цветной! Ну ты и тормоз по жизни, я балдею. Я на тебя прыгнул, ты только и успел, что едальник разинуть, и сейчас, вместо того чтоб шкурку свою серую милицейскую спасать, едальником понапрасну щелкаешь. Я тебя, милый, сейчас порешу с особой жестокостью, и после, стоит мне возникнуть перед любым ссученным ментом или вонючим азером, стоит появиться и обозваться, любой сдаст рыночного бугра, не задумываясь. Усек?

      – Ты просил собрать десять тысяч бак…

      – Блин! Приятель, забыл? Забыл, что я не у тебя в мусарне на допросе? У меня, между прочим, кулаки затекли пистолеты тискать и пальцы на спусковых крючках дергаются от злости. Усек? Я, блин…

      – Гудрат…

      – Чего?

      – Гудрат Махмудбеков рынок держит.

      – Махмудбеков? То есть Махмуд-бек, Махмуд-князь, да?

      – Махмудбеков его фамилия. Постоянно живет в Москве, с пропиской.

      – Проживает князь Махмуд, надеюсь, вблизи от рынка?

      – Да, в двух кварталах.

      – Бывал у него?

      – Я?

      – Головка от буя! Ну не я же, правда?

      – Один раз заезжали с Мишкой… Мишка! Где Мишка? Где Рустам?

      Я сообразил, что Мишкой на самом деле зовут Казанову. Нетрудно догадаться и кто такой Рустам – азер, что ехал в отделение писать заяву. Когда я их транспортировал, Ларин еще не очнулся. Последнее, что помнит мой собеседник, это как я опрокинул Мишу Казанову, а отсутствие азербайджанца в машине менту помогло уловить обострившееся чувство страха. Пора отчаливать от плакучей ивы. Вскоре очнутся и попытаются шуметь пленники, и лучше, чтобы Ларин не знал, где они тяготятся неволей.

      – Твоего напарника и лишнего свидетеля я спеленал изолентой, которую нашел здесь, в машине, окольцевал их наручниками и сбросил в канализационный люк. Вместе с ними в шахте люка спрятана мина с часовым механизмом. Я поломал ноги обоим, и далеко от мины им не уползти. Поможешь мне, скажу, где искать Мишу с Рустамом. Свою жизнь сохранишь и их спасешь, усек?

      – Да, я согласен.

      Он мне не поверил. Еще бы! Кто ж поверит в чепуху с миной в канализации?