Боги ЯВИ. Сергей Владимирович Беркут

разглядывая меня. Во как! Я тоже присел и занялся тем же. Значить сидим! Старенькая шапка-ушанка с торчащим одним ухом, советская телогреечка, кирзовые полусапожки. А вот штаны его явно выходили из этого образа: боковые карманы на липучках, задние – на молнии, камуфляжного цвета. Словно прочитав мои мысли, дедок пригладил свою бородку, торчащую, словно штыковая лопата. – В чём удобно, в том и хожу! – уперев в меня свой недобрый взгляд, рявкнул он.

      – Да ходи, дедуля, в чём хочешь, на здоровье! – огрызнулся я так же ему.

      – Какой я тебе дедуля?! – взъелся он на меня.

      – А кто ты?.. – озадачил я его подлым вопросом.

      – Кузьмой зови! – ответил мужичок и как-то сразу расслабился.

      – А меня Серёга! – из-за его бороды рта не было видно. Лишь торчал огромный нос картошкой, почти как у меня. Может он мой брат?.. Глубоко посаженные глаза, как у телёнка, минут пять внимательно изучали мой божественный образ. Впрочем, чем и я занимался. Мужик Кузьма ростом был невелик, может, метра полтора, чуть больше. Только вот его походка, какая-то вальяжная, как у депутата Госдумы нашей, что-то в ней не так, как у всех, ходит так, словно яйца свои растёр. Просто муж могучий, а с виду – то просто хмырь.

      Наконец он, видимо, устал играть в гляделки или разглядел, что хотел.

      – Ну и наделал ты шуму вчерась! – уже более миролюбиво ответил он.

      – Какого шума?.. – сразу не понял я. – Где наделал?.. – я закрутил своей головой. Что, опять менты?..

      – А такого, не помнишь?..

      Я такой! Хрен признаюсь когда! – Не помню… Амнезия у меня! —

      Как-то вчерашний день вообще смутно помню. Наверное, перегрелся на солнышке. Но мои ночные кошмары никуда от меня не делись. Но не рассказывать же ему, что я у мамы дурачок. Последнее время они стали совсем уж меня донимать. Наверное, половое созревание… Отрицательно мотаю головой, мельком глянул на пустую тару. Кузьма тоже, видимо, перехватил мой взгляд.

      – Не к месту тебе, Серёга, сейчас столько водки жрать. А уматывать нам с тобой надо, да побыстрее, и чем дальше, тем для тебя лучше. После твоего шороха, что ты навёл в озере, столько гостей незваных посбежится, тьма… И заметь, половина из них захотят тебя прикончить самой лютой смертью. От самого Великого Новгорода до Господина Пскова оповещена вся нечисть в радиусе пятисот километров в округе! – Кузьма заёрзал, утерев рукавом нос. А я, видно, нашёл себе соседа по тихой белой палате…

      – Какая нечисть, Кузьма, ты что?! Мы её раз в четыре года сами выбираем. Откуда она тут? Она вся там! – и я махнул рукой в неопределённом направлении.

      – Кукуня! Уходить пора, ирод. Кукуня, мерзавец! Где ты? – он стал громко какого-то звать.

      – Кузьма, да что происходит? Ты толком объяснить можешь? – просто шизею с этих дураков. Видно «дурочка» не только по мне плачет.

      – Могу, но не сейчас. Сейчас тикать надо, и быстро! – Кузьма ловко подскочил и забегал по территории лагеря как гном какой. Подбежал ко мне, взял со стола монетки,