Агатовый Переход. Владимир Кирсанов

зеркальной поверхности, Агата обратила внимание на свой за ночь изменившийся взгляд, и подумала, как не о себе, что он перестал быть взглядом обиженной собаки. Он, действительно преобразившись, стал пронзительно светлым и чистым. Это был взгляд, из которого струилась сила. Откуда было взяться этой силе, после изматывающей душу безысходности и тоски, её не волновало. Вообще она как-то легко и быстро привыкала к своему новому состоянию, успевая между тем радостно отмечать и появившуюся вдруг цепкую ловкость в движениях, и живой блестящий перелив в волосах, давно замученных косметическими экспериментами в поисках этого самого блеска. Да за такие чудесные перемены в своем облике, всякая женщина с радостной готовностью уверовала в любую сказку, которую ей бы предложили.

      Она и верила, балансируя на какой-то тонкой грани восприятия между миром знакомой повседневности и тем миром, в котором Агата побывала прошедшей ночью. Да еще и этот знак не давал места сомнениям в произошедшем событии, оставленный призрачным фантомом, он был столь же реален, как и зеркало, на котором он был написан. Со странным чувством она осторожно пальцами мазнула по зеркалу и растерла по ладошке оставшуюся на них помаду. Потом все также сомнамбулически медленно поднесла пальцы к лицу и глубоко втянула в себя привычный аромат дорогой косметики. Девушка прислушалась к себе. Сердце билось все так же спокойно, ритм его ничуть не изменился. Утренняя радость все так же солнечным зайчиком прыгала где-то внутри, готовая выскочить наружу неуемным протуберанцем восторга. От её депрессии, страхов и тревожного ожидания новой порции душевной боли, не осталось и следа. Агата подумала, что весь трагизм пережитого, вся постоянно растущая масса этих переживаний, огромной лавиной нависшей над её психическим здоровьем оказалась лишь плодом её разнузданного мышления.

      Такая мысль требовала продолжения, и она вспомнила чье-то высказывание, зацепившее её когда-то своей необъяснимостью и загадочной простотой, по поводу иллюзорности окружающего мира. Она тут же легко допустила, что раз мир иллюзия, то и она, должно быть, иллюзорна. Сразу почувствовала, как это умозаключение, буквально физически разодрав оболочку, в которую было упаковано её сознание, целенаправленно затягивает её на зыбучую поверхность какого-то другого, чужого ей мировоззрения. И как-то уж совсем буднично поняла, что мысль в её голове звучит мужским голосом.

      Когда постижение мира происходит ступенчато, в скорости, близкой с движением коллективного познания, то найденные знания не производят особого потрясения, поскольку малозаметны, как рост собственных детей. Однако прорывом в запредельность выглядит мгновенный приход к пониманию истины на бессловесном уровне. Как поток света, оно проникает в сознание и заполняет его неописуемым чувством блаженного оцепенения. Искусственные попытки достичь этого состояния, по большей части, бесполезны. Только готовность какого-то иного уровня может открыть человеку эти сияющие врата познания.

      Мастер