Среди мёртвых. Сергей Николаевич Репин

ножевое – Жене это было всё равно.

      Как он смог распознать в ней эту тайну, девушка и сейчас не могла понять. Тогда, двенадцать лет назад, будучи почти юной, но уже озлобленной на весь мир женщиной, она столкнулась взглядом с человеком за витринным стеклом, листавшим толстое издание в книжном магазине. Он всего лишь на секунду оторвал от страницы взгляд и они соприкоснулись душами, словно стихи и музыка вылились в песню. Сергей сделал ей самый дорогой подарок, который только был возможен. Он подарил ей саму себя.

      Потом они долго сидели в кафе, почти не разговаривали, не зная имен друг друга просто улыбались и пили чай. Было в этом человеке что-то магнетическое, волшебное, удивительное, что не замечалось при первом взгляде, но чувствовалось. Он проник в неё своими мыслями, своей душой, своими желаниями, а она в него. Но это была не любовь, не страсть, не похоть. Бурные реки их жизни стихали, когда сливались воедино, дарили друг другу покой, умиротворение, радость.

      Женя опомнилась. Слишком часто она вспоминала тот день, после которого всё стало иначе. Всё обрело смысл. У неё появилась работа, семья, дом…. И отец, о котором она так долго мечтала.

      Все они называли его батей, а Вика всегда обращалась "папочка", и с её лёгкой руки Женя начала тоже. Он действительно стал им отцом – не давшим жизнь, но вернувшим её. Он стал им защитой, опорой, надеждой. А они стали его детьми – благодарными и преданными.

      Её размышления и воспоминания прервал странный звук со стороны гостевого коттеджа. Это было не то рычание, не то шипение, не то ворчание-бормотание, не человеческое и не звериное. Женя попятилась к двери и включила наружное освещение. Ночью в лесу было темно, как в погребе, а затянутое непонятной дымкой небо придавало происходящему столь зловещий стиль, за который так ценил фильмы Арженто, Бавы и Фульчи её наставник. О, да, по канонам жанра сейчас что-то должно было случиться.

      В свете прожекторов возникли три фигуры – окровавленные, покусанные, местами обглоданные до костей, изувеченные до неузнаваемости, словно загримированные для фильма ужасов. Женя окаменела. Подобно героиням джало её охватил нечеловеческий ужас и, стараясь не закричать, она закрыла рот рукой, второю пытаясь открыть дверь.

      Монстры двигались на неё, медленно, тяжело, через боль и страдания, написанные на их лицах, Но в глазах – пустых и белёсых, читался лишь голод. Из перегрызенных глоток, сквозь обнаженные кровавые челюсти, лилось шипение, клокотание и рык.

      – Это не смешно, упыри малолетние! – Женя всё ещё надеялась, что это глупая шутка, но даже с расстояния, которое неумолимо сокращалось, было заметно, что они мертвы. Вот только почему-то передвигаются не как мертвые. И не как живые.

      Наконец, инстинкт самосохранение преобладал над страхом и девушка зашла в дом, заперла за собой дверь, быстро отыскала своё ружьё, зарядила в оба ствола жаканы и подошла к окну.

      – Пошли вон или стрелять буду. – крикнула она, но слова так и остались неуслышанными