Клошар. Дмитрий Беркут

тысяч. Понимаешь, место Радуги не афишируется. Просто делается карта и она передаётся из рук в руки. Благодаря этому на Радуге собираются только свои.

      – Вы там употребляете что-то? Кашу эту? Бухаете?

      – Не, Дим, сейчас мы не дома, поэтому можно. Дома есть правило: алкоголь и наркотики строго запрещены, – вмешался Паук.

      – А жить месяц в палатке?

      – Обычно это индейские типи, мы же племя, – продолжил рассказывать Арсений.

      – Прикольно.

      – Есть много маленьких обычаев Радуги. Я думаю, тебе там очень понравится.

      – А какие ещё есть обычаи? – услышал я свой, слегка охрипший, голос. Меня явно вставляло от этой каши. Вибрирующие звуки стройным потоком неслись прямиком в мозг, минуя уши и барабанные перепонки. А слова, возникая в голове, вылетали изо рта совершенно без моего ведома.

      Арсений засмеялся:

      – Эка тебя плющит, а говоришь не прёт. Обычаи? Ну, например, приветствие Радуги: «Доброе утро!». Мы произносим его в любое время дня и ночи, потому что вольны просыпаться, когда угодно. Или пробуждаться. Да, пробуждаться! Ещё мы против насилия. И за уважительное отношение к природе. Техника запрещена. Всё, что от Вавилона: политика, пропаганда… К природе….

      Арсений начал запинаться. Похоже, его тоже накрывало не на шутку. Паук просто молча лежал на своём слипмате и смотрел на звёзды. Я попытался представить Ленку, но ничего не вышло. Видимо ей не было места в моём новом мире. Лишь звёзды и звуки Алтая, порождающие самые неожиданные образы. Мы принимаем кашу, а звуки принимают образы. Всё соединяется во всём. И в этом все мы. Я люблю этот костёр, потому что он – часть меня. И Катунь – это я. И кедры – тоже. Почему я раньше этого не понимал? – удивился я грандиозности своего открытия. Нужно всё это куда-то записать! Оглядевшись, я увидел, что Арсений сидит, привалившись к дереву, и не моргая смотрит в огонь. Я решил, что сейчас разумнее не спрашивать у него ручку и, свернувшись калачиком, просто закрыл глаза и отдался во власть какофонии звуков суетного леса.

      Встав на рассвете, я залез на огромный валун на берегу Катуни, уселся на его верхушку и принялся наблюдать, как под воздействием просыпающегося солнца пробуждается ото сна всё вокруг. Было такое ощущение, что если встать на верхушку камня и ещё немного подпрыгнуть, можно легко достать рукой до неба.

      Пришли пацаны, умылись в реке и тоже забрались ко мне наверх.

      – Нехило нас вчера накрыло, – сказал Паук.

      – Беспонтовая же, – ухмыльнулся я.

      – Я чуть ганджубаса индийского добавил, из своей заначки, – спокойно вставил Арсений свои «три копейки».

      Мы с Пауком вытаращились на него и заржали.

      – Ну не слабо, не слабо, – Паук сиял.

      – Ну что, чуваки, пошли со мной до Тюнгура? – сменил я тему.

      – Не, брат, мы к трассе и чуть обратно по Чуйскому пройдём от Ини, посмотрим места. Миссия у нас такая, – с деланным сожалением ответил Арсений.

      – Ну, миссия, так миссия. Тоже хочу на вашу Радугу.

      – Домой. Говори: