Шпион Тамерлана. Андрей Посняков

Отбоялся уже у ворот угрюмовских.

      – Про то ведаю, – воевода повысил голос. – Иначе б и не пустил. И про Тайгая ведаю, и про многих. Жаль вот Евсея Ольбековича…

      – И мне жаль, – тихо промолвил Иван.

      Панфил Чога кивнул на скамейку:

      – Садись, в ногах правды нету. А про страх что спросил – не гневайся. Аксен, боярина Колбяты Собакина сын, чай, и на тебя в злобности пребывает?

      – Мудр ты, господине, – криво усмехнулся Иван. – Однако, думаю, не до меня Аксену сейчас, не того я полета птица.

      – Одначе и не бедствуешь, – воевода кивнул на кафтан и однорядку, брошенную Раничевым на скамью.

      Иван пригладил волосы:

      – То пустое.

      Панфил пронзил его взглядом, спросил жестко:

      – Зачем пожаловал? Думаю, не пустые беседы вести.

      – Родичи спасшиеся, покойного Евсея Ольбековича, говорят, у тебя живут?

      – Живут, – усмехнулся воевода. – Не все, правда, те, кто жив остался… ну хоть они, слава Господу…

      – А Евдокия, боярышня, с ними?

      Иван наконец-то задал главный вопрос и теперь с трепетом ожидал ответа. Панфил ведь может и не сказать – кто Евдокся и кто он, Иван Раничев? Голь-шмоль-скоморох со шпионско-криминальным душком, каким когда-то знал его воевода? Осерчает сейчас, прогонит – вот и весь разговор.

      – Нету боярышни нашей, – скорбно поджав губы, тихо ответил Панфил. – За упокой души красы нашей свечечки в церкви ставим у иконки родовой Евсей Ольбековича.

      – Не за упокой ставь, воевода! – вскинув голову, резко возразил Иван. – Во здравие!

      – Во здравие? – Панфил полыхнул очами. – Так ведь Аксен Колбятин самолично видал, как протыкнули ее копьем! Жаль вот, могилка где – не знаем…

      – Лжа то! Врет Аксен, как сивый мерин. Жива боярышня Евдокия, в полон ее угнали, да посейчас возвернуться должна с караваном.

      – С каким караваном? – Воевода вскочил с лавки и взволнованно заходил по горнице. Полы его армяка из простого, но теплого сукна развевались, поднимая пыль с постланной на лавку старой медвежьей шкуры.

      – С караваном бухарского гостя Ибузира ибн Файзиля, – пояснил Иван.

      Воевода, остановившись, кивнул:

      – Запомню. Поспрошаю среди купцов, есть у меня там знакомцы.

      – Вот и я теперь думаю поспрошать, – хмуро прошептал Раничев. Отказавшись отобедать, он вышел со двора воеводы на ватных ногах. Евдокси, любимой Евдокси – нет! Не вернулась, хотя ведь должна была. Что ж с ней приключилось? Иль на караван напали грабители – такое может быть, правда не во владениях Тимура, тот разбойникам хвосты поприжал, но в ордынских степях или в лесах Рязани – запросто. А может, все гораздо проще? Задержался караван где-то в понизовьях, в той же Орде, или прямо, не заходя в Переяславль, ушел на Москву, а Евдокся одна не решилась? Может быть и такое. Что ж, не следует биться головой об камин – и камина нет, и головы, честно говоря, жалко. Выяснять надо! Все, что касаемо каравана бухарца ибн Файзиля. Хм… Странно. Бухарец – а имя арабское. Впрочем, в империи Тамерлана кого только нет. Значит, выя