Крис и Карма. Книга первая. Вячеслав Викторович Сукачев

фуражку с подаяниями в глубокий карман. Потом он фуражку доставал, зажимал козырек в левой руке вместе с поперечной ручкой костыля, и переходил к следующему столику.

      – Подайте инвалиду спецназа, – сказал он, глядя на Вадика невероятно синими, пронзительными глазами. – Сколько можете…

      Глаза инвалида завораживали, от них трудно было оторваться, они, словно глубокая промоина в паковом льду, настойчиво манили к себе, втягивали. И сладко, и жутко было в них смотреть.

      – Как же тебя угораздило? – с трудом отрываясь от синих промывов, Вадик опустил взгляд на ноги инвалида, вернее на то, что от них осталось.

      – Дагестан… Зачищали одно горное селение, – с привычным равнодушием начал рассказывать парень. – Стоял в оцеплении возле одного богатого дома, по оперативным данным – мирного. Ну, стоял и стоял. Потом через калитку вышел их аксакал, а по-нашему – дедушка. Весь седой и красивый такой, с бородой и добрыми глазами. Сынок, говорит он мне, помоги, там мою внучку проклятые боевики наручниками к решетке приковали. Я и пошел, привык старикам верить… А кому еще? – парень сощурил синие злые глаза, скрипнул зубами, качнувшись на костылях. – Пошел, а там растяжка, ровно посередине двора… Чтобы, значит, ворота не попортить и крыльцо с входными дверями в дом… Пока со мною возились – боевики через калитку в лес ушли… Старик тот хорошо по-русски говорил, вроде как школьным учителем был. Говорят, очень Лермонтова любил, стихи его наизусть знал… Ну и вот, значит, благословил меня вместе с Лермонтовым в инвалиды… А родное и благодарное отечество, понятно, тоже благословило, вот, костыли бесплатные выдали и пенсию, соответственно, в два прожиточных минимума… А у меня жена, мать с сестренкой и двое детей. Все одной семьей в одной двухкомнатной квартире проживаем, и все – безработные. Наш цементный завод закрыли, на месте трикотажной фабрики азеры рынок открыли. Работы – никакой…

      Вадик отдал стольник. С сожалением взглянул на пустой графинчик. Инвалид перехватил его взгляд, усмехнулся:

      – Будет с меня, а то домой не дохромаю…

      И поковылял дальше, высоко откинув голову над узковатым в плечах пиджачком.

      Темно за окном. Непроглядно… Темна, загадочна и непроглядна человеческая жизнь в России, и каждого из нас, гордого, самонадеянного, уверенного в себе и своих силах, поджидает в жизни своя растяжка в свой урочный час…

      – Вижу, вижу, – вдруг, словно из-под вздрагивающего под ногами вагонного пола, появилась официантка с блокнотиком в руках. Вадик даже вздрогнул от неожиданности. – Вижу, Котик, вижу, как ты торопишься, прямо копытом бьешь, – усмехаясь, сказала Зина. – Успеешь, золотой, какие твои годы… Все ты еще успеешь, если не остановят, – как-то загадочно, непонятно сказала она.

      – Кто? – удивился Вадик, невнимательно заглядывая в счет.

      – Узнаешь, – многозначительно ответила Зина. – Но позже…

      – Узнаю, – весело ответил Вадик, хотя совершенно не