Против течения. Избранное. Анатолий Богатых

из рукописи книги «Городская окраина»

3

      В полночный час в домах знакомых

      ищу приметные черты.

      Быть может, в уличных изломах

      случайно встретишься и ты.

      Шагни неслышно, не приветствуй,

      вспугни плащом воронью мглу.

      …Другим досталась по наследству

      кровать скрипучая в углу.

      (Вот эту родинку из детства

      не позабуду. Как иглу

      укола совести— картинку

      прощанья помню, – грустен, тих.)

      Другие тянут крохотинку

      стипендий нищенских своих,

      ржаного хлеба четвертинку

      беря к обеду на двоих…

      Когда бы знать, что будет с нами,

      когда бы вещим верить снам!

      Любовь убитую мы сами

      похоронили. Не руками, —

      но не отмыть ладоней нам.

      1979; из рукописи книги «Городская окраина»

      Признание

      I

      …Не зови меня домой,

      ввечеру не жди, родимая.

      Улетаю в край иной,

      уплываю в небо дивное

      вместе с девой молодой,

      с юной, чувственной красой.

      …И потомки обезьян

      зло галдят, глядят растерянно:

      вот опять он волей пьян, —

      несмирённый, неумеренный.

      Где понять – постылым – им,

      что в любви на том стоим, —

      белый свет нам в радость дан,

      а грехи – не вами меряны!

      II

      Нам будущего нет, а есть одно сегодня.

      Обманны ночи, дни. Обманны вечера.

      Враждебен мир. Молва прилипчива, как сводня.

      А вместо прошлых лет ничтожное вчера.

      Прости меня за то, что я живу – не в теле,

      не в шпорах, не в усах, невещный мир любя.

      …Не для тебя, мой свет, вставать чем свет с постели,

      и поздние труды мои не для тебя.

      Я плоть твою люблю. И всякий раз – как в морок,

      как в обморок – в тебя без памяти летя,

      очнёшься и вздохнёшь: «А ведь уже под сорок!

      Могла бы дочкой быть.

      Бесстыдница.

      Дитя…»

      1992–1993

      «Бес в ребро…»

      Бес в ребро, —

      не бывает лишнего…

      Беззаботный и светлый смех

      мне напомнит меня, давнишнего,

      столь же жадного до утех.

      Только мысль моя, крепко пряча

      крохи выстраданного в тиши,

      с грустью зоркой, с тоскою зрячей

      рыщет ночью во тьме горячей —

      и в потёмках живой души.

      И уже не простят измены,

      и тебя уличат во лжи

      эти лестницы, эти стены,

      эти первые этажи!

      Год за годом тончает пряжево

      дней моих, —

      и не гаснет свет

      над страницей Устава княжьего:

      «Аще мужъ отъ жены блядетъ…»

      1995

      «…От бедной женщины, в которой свет погас…»

      …От бедной женщины, в которой свет погас, —

      давно