Ты мне обещал. Эшли Дьюал

Открывай! Что случилось?

      Не хочу двигаться. Опускаю вниз руку, касаюсь пальцами холодного, шершавого пола и смотрю в квадратное окно, из которого лениво пробираются внутрь лучи солнца. Сегодня они тусклые. Такие, как надо; как мне нравится.

      – Китти!

      Если притвориться, можно не замечать, как тянется время. Можно не замечать, как больно и как трудно. Но это только в том случае, если хорошо притвориться, и если не испугаться последствий, которые определенно настанут в виде опасного равнодушия и холодности. Однако кого это волнует? Вновь забыть про окружающий мир? Вновь стать безвольной куклой, которая просыпается по утрам с целью поскорее приблизиться к тому моменту, когда просыпаться не придется? Хорошо. Как скажете. Все, что угодно, лишь бы выжить. Правильно?

      – Китти! Святой Аврелий, открой дверь! Или я ее выломаю!

      Любила ли я Троя МакКалистера? Нет.

      – Да, – шепчу и закрываю глаза.

      Любила так, что от этого было больно. Любила так, что физически ощущала нашу разлуку, и каждый день ждала его возвращения. Любила ли я его? Безмерно. Как в тех самых историях, когда полностью забываешь о себе, когда прыгаешь в отношения, будто в пустой бассейн и не боишься разбить голову, пусть и ждешь этого. Я любила Троя МакКалистера так, как никогда и никого в своей жизни не любила.

      – Китти!

      Любил ли он меня? Нет.

      Поднимаюсь на ноги и неуверенно открываю дверь. Стелла врывается внутрь, будто торнадо и расширяет свои и без того огромные глаза.

      – Ты что делаешь? Американка-сумасшедшая! Я уж думала, ты тут вены режешь!

      – Не выдумывай, – потираю плечи и сжимаю в кулаки руки, – все нормально.

      – Нормально? Ты сбежала! Что случилось? Почему ты не открывала дверь?

      – Просто так.

      – О, Китти, скажи, наконец, правду!

      – С какой стати, Стелла? – заведено вспыляю я. – С какой стати мне делиться этим с тобой? Это личное. Вот и все. Сейчас я в порядке.

      – Неужели ты не понимаешь, что ведешь себя странно?

      – И?

      – И? – блондинка неуклюже поправляет юбку. Видимо, я совсем сбила ее с толку, что трудно сделать. – Китти, почему ты сбежала?

      – Стелла, – громко выдыхаю, – не твое дело.

      И выхожу из комнаты.

      ТРОЙ

      Два года назад

      – Что за хрень с тобой происходит? – ревет отец, размахивая перед моим лицом бутылкой. Из темного горлышка вырываются капли пива. – Ты разбил тачку.

      Была бы моя воля, я бы разбил ему и лицо.

      – Так вышло, – отрезаю я, обхожу его стороной и иду к выходу.

      На ходу хватаю куртку. Собираюсь спуститься по лестнице, но вдруг чувствую сильный удар в спину и налетаю на стену.

      – Ты грязный ублюдок!

      Крепко стискиваю зубы, закрываю глаза. Раньше мне было страшно, я боялся, что отец сделает мне больно. Теперь боль – обычное дело. Теперь я ее не чувствую. Лениво оборачиваюсь, тупо смотрю на него, а он начинает орать, какой я козел и выродок. Уже через секунду его кулак врезается мне в лицо, и я даже не пытаюсь увернуться.