Триплет. Книга первая. Наталиса Ларий

м дорожном костюме.

      – Проходите, пожалуйста, – ответила я, едва взглянув на него. – Присаживайтесь на стул у окна.

      Мужчина подошел к окну и опустив свою шляпу на стоящую у стены софу уселся, закинув ногу на ногу.

      – Я вас слушаю, – продолжила я, не отрывая взгляд от старой картины с изображением пожилой женщины с маленькой собачкой на руках. Еще пара штрихов и ранее испорченная картина примет под моими ловкими пальцами свой первоначальный вид. Вытерев лоб ладонью, я поглядела на молчащего мужчину, который, казалось, забыл за чем пришел, с таким интересом он рассматривал меня.

      – Вы пришли за чем-то конкретно? – проговорила я с нескрываемым раздражением.По

      – Ох, простите мисс. Я засмотрелся на вас.

      – Нечего на меня засматриваться! Во мне нет ничего диковинного.

      – Да, простите.

      – Ближе к делу. Я более суток на ногах. Закончила работу и хочу отдохнуть.

      – Меня зовут Генрих. Поверенный графа Беверли. Мы вам присылали месяц назад предложение по реставрации картины.

      – Помню, но я вам, по-моему, ответила отказом.

      – Да. Мы получили письмо. Поэтому я и приехал лично.

      – Что в моем письме было не так сформулировано? Я же прямым текстом написала, что ехать за тридевять земель реставрировать картину я не хочу. У вас что, нет реставраторов?

      – Нет, такого уровня нет, к сожалению. Картина очень дорога хозяину. И, кроме того, это не единственная причина. Его дочь…она очень больна. Испорченная картина – портрет ее матери. Мы не знаем, сколько девочка протянет еще. Год от силы. Граф хотел бы сделать подарок ребенку, восстановить картину. Он надеется, что портрет матери даст силы малышке, так рано оставшейся без материнского тепла. У него теплится надежда, что дочь поправится, несмотря на все прогнозы докторов. Работу нужно сделать быстро и качественно. Вы меня понимаете?

      «Этого еще мне не хватало. Больной ребенок, оставшийся без матери», – подумала я, чувствуя надвигающуюся жалость. Я сама осталась без матери в совсем юном возрасте и не понаслышке знала, насколько тяжелым камнем это может давить на ранимую душу маленькой девочки. Устало опустившись на софу, я размышляла, какой ответ мне дать. Я так не хотела покидать дом. Ехать в другую страну на столь долгое время мне совсем не хотелось. По своей натуре я была домоседом и любой выход в большой мир давался мне с огромным трудом. Крошечный мирок моего дома в небольшом русском городе был мне дорог, я была так счастлива здесь. Да и, кроме того, у меня болел пожилой отец и сводная сестра только-только заканчивала учебу в школе, поэтому ехать в далекую Англию я наотрез отказалась, получив предложение от совершенно незнакомого мне человека.

      – Мы утроим жалование, – проговорил мужчина.

      – Это бешеные деньги. За что? За реставрацию какой-то картины?

      – Господин граф отдаст любые деньги, лишь бы его дочь еще хоть раз улыбнулась.

      – О, боже, вы давите мне на жалость, мистер Генрих!

      – Да, если в вас есть хоть капля сочувствия, вы поможете нам. И деньги, я думаю, будут не лишними для вас. Я знаю, что вы одна работаете в семье, поэтому для вас каждая копейка на счету. Дом заложен, сестра мала, отец болеет. Глупо было бы отказываться от нашего предложения.

      – Пожалуйста, давайте не будем говорить о моем положении, мне это неприятно. Откуда вы вообще обо мне узнали?

      – Некий Андрей Вронский как-то похвастался на приеме у ее высочества, что в России есть художница, которая может спасти любое произведение искусства. Граф тогда был по делам при дворе и услышал это. Вот, собственно и все.

      –Да, Андрей, помню его. Реставрировала портрет его деда год назад где-то.

      – Ну, так что? По рукам?

      – Хорошо, я отдам распоряжение и через пару дней буду готова к отплытию.

      – Прекрасно! Вы не пожалеете, я вам обещаю! Такая юная и талантливая особа достойна красивой жизни. А красивая жизнь во многом зависит от количества золотых монет у нас в кармане, которых у вас будет предостаточно после выполнения этой работы. Здесь задаток за работу, оставите семье, – проговорил мужчина, положив толстый конверт с деньгами на стол и раскланявшись покинул мой дом.

      – Алиса, можно к тебе? – прощебетала моя сестра Анастасия, просунув в дверную щель свою хитрющую головку.

      – Заходи.

      – Так ты решила все-таки ехать?

      – Да, поеду. Такие деньги огромные платят, если я сделаю эту работу, мы ни в чем не будем нуждаться. Я так уже устала, Настя, от этих наших проблем бесконечных. К сожалению, здесь в России столько не заработаешь на реставрации.

      – Это правильно. Да и засела ты дома, как курица – наседка. Пора бы и о себе подумать. А то сидишь среди этих холстов и красок. Только и думаешь о нас с папой. А так хоть съездишь, развеешься, может кого повстречаешь. Я так хочу, чтобы ты была счастлива, – печально проговорила Настя.

      – Не хочу я никого встречать, мне и самой хорошо! Да и некогда думать обо всем этом. А от тебя слышно одно