Два веселых колобка. Оксана Ларина

землю и закусив хлебом, поняла, что наелась. Как оказывается мало надо моему желудку. Если бы он так же реагировал на поедание пиццы, жаренной картошечки с луком и другой крайне калорийной, но невероятно вкусной еды, на которую я так падка в обычной жизни было бы совсем отлично.

      Время текло медленно. Развлечений не было никаких. Девчонки почти не разговаривали. Когда прошло по моим ощущениям несколько часов, вновь прозвучала сирена и все одели кандалы. Пришел лысый и погнал нас работать.

      Мы поднялись по лестнице, которую я заметила при входе, прошли через первый этаж. Только половина окон здесь были целы, все без решёток и вновь спустились в подвал. Там в большой комнате стояли швейные машинки. Рядом на столах рулоны с синей тканью и выкройки. У каждого места такие же цепи с металлическими кольцами на концах, как в первой комнате. Оставив нас на новом месте, он вышел, заперев дверь.

      – Шить умеешь? – спросила девушка, чье имя вылетело у меня из головы. Ее русые волосы слипшимися прядями постоянно лезли в лицо, и она убирала их за уши.

      – Нет. Пробовала когда-то в школе. Но, это было тысячу лет назад.

      – Только им об этом не вздумай говорить. Смотри, – она взяла выкройку. – Это юбка. Кладешь на ткань обрисовываешь мелом, рисуешь в местах сшива дополнительную линию, по которой сшивать будешь и вот так прострачиваешь. Если сирену услышишь. Так же ногу в кольцо и на ключ. Его перед собою бросишь.

      – Спасибо.

      Когда в школе были уроки труда, необходимость обучаться обращаться с иголкой вызывала у меня сильнейшее возмущение. Конечно, не мало этому способствовало, то, что сие занятие никак у меня не получалось. Ну и вообще казалось скучным делом. В итоге единственным моим умением в этой сфере осталась память как пришить пуговицу. И то, память эта хромала на обе ноги.

      Сейчас же я рада была вспомнить давно забытые навыки. Это куда лучше, чем сидеть много часов подряд уставившись в стену.

      Оказалось, быть швеей тоже не просто. От неудобного сидения в полусогнутой над машинкой позе, начала болеть спина. К нашей общей радости сирена не срабатывала, и мы могли встать походить и сделать наклоны, чтобы хоть как-то размяться. Здесь никакой кормёжки не было, но есть, вероятно из-за постоянного нервного напряжения совершенно не хотелось.

      Забрали нас, когда я отупела от бесконечного шитья и сама себе напоминала робота, выполняющего механические действия. В спину будто кол вбили. Она уже не велась ни на наклоны, ни на другие попытки ее задобрит. Поэтому, добравшись до матраса я мгновенно уснула. Правда несколько раз просыпалась, отлежав руки.

      Спать без подушки я не привыкла и использовала вместо нее верхние конечности.

      Один раз проснулась от того, что совсем не чувствовала левую руку. Мне стало страшно. Взяв ее правой рукой, как вещь, переложила в сторону и постаралась совсем не давить на нее. Через некоторое время к моему облегчению в ней появилась тянущая тупая боль и я смогла пошевелить пальцами. Что бы дальше не рисковать родными руками, свернула