Сделка. Анна Валерьяновна Аверьянова

выше его во всём, кроме… Но об этом «кроме» немножко попозже. Сейчас только замечу, что это вот самое «кроме» и поднимало его в его собственных глазах, скажем так, на достаточную высоту. Здесь же необходимо сказать несколько слов о Дунечке, жене и предмете любви инженера Затюкина.

      Пухлый бело-розовый младенец покорил всех ещё в роддоме. У девочки были тёмные волосики и большие чёрные глаза. А голос, у неё тогда уже был не крик, а голос, он был тёплым и мелодичным. Такому ребёнку нельзя было давать обычное имя. Совет бабушек решил, что девочка должна стать Далилой. Откуда, почему, сейчас и выяснить уже нельзя по причине смерти обеих старушек. Но имя всем понравилось. Даже в ЗАГСе не спорили долго.

      Однако же, когда девочка подросла, она стала избегать своего имени и сама себя называла Дуней. Мать очень сердилась на неё за это. Но Дуня была не только красива, но и упряма.

      Может быть, именно Дунино упрямство и сыграло роковую роль в судьбе инженера Затюкина. Когда ему среди своих бывших однокурсников случилось быть в доме Дунечки на свадьбе своего единственного друга Феди и старшей Дунечкиной сестры Татьяны, он, к своему ужасу или, может быть, наоборот, избыточно сильному желанию, оказался за столом рядом с Дунечкой. Несомненно, с первой же минуты его поразила её красота. Он не сводил с Дунечки своего восхищённого взгляда весь вечер, на что Татьяна вовсе безобидно заметила:

      – Ой, Федя, погляди, скоро и друга твоего в ЗАГС отведут!

      – В рай, в ад, в ЗАГС – куда угодно, только вместе! – захлёбываясь от переполнявших его чувств, изрёк Фёдор. О, благие порывы.

      Негромкие Татьянины слова были всё же услышаны Дунечкой. Она вся так и вспыхнула, но, однако же, встала и громко сказала, наверное, и сама не понимая – зачем.

      – А вот возьму и отведу!

      Мать Дунечки, зная дочернее упорство и с ужасом поглядев на неказистого от собственного смущения Затюкина, тихонько зашептала своей младшей любимице:

      – Что ты, Далилочка, что ты говоришь, да ты посмотри на этого замухрынчика! Брось глупости, я тебе джинсы куплю.

      Однако своим испугом она только подлила масла в огонь, который, быть может, не обрати на него никто внимания, погас бы сам собой. Но слово произнесено и, как верно кем-то было замечено, его уже никому не дано поймать. Дунечка, а не Далилочка, поджала губки и ещё громче, очень твёрдо произнесла.

      – Джинсы из моды давно уже вышли, мамочка. Не хочу джинсы. Я его хочу. И мы завтра же пойдём в ЗАГС. Вот встань и скажи мамочке, – обращаясь уже только к Затюкину, но также громко продолжала Дунечка, – что мы завтра же пойдём в ЗАГС.

      Целый компот чувств раскипелся в душе Затюкина: восхищение, трепет, страх канатоходца, работающего без страховки, стыд за то, что он не так высок и красив, как его друг Фёдор.

      Хотя, впрочем, честно говоря, он был не то, чтобы красавцем, но была, была в нём какая-то чисто мужская красота. Не та красота смазливых мальчишек, которая сводит с ума девчонок и пожилых дам, и которая даётся всего на несколько лет, а потом плавно переходит в обрюзглые