Царевна-Лебедь с Золотой Горы. Легенды севера. Сергей Юрьевич Соловьев

бег судна.

      – Привет, Ильда, – улыбнулся он.

      – И тебе, кормщик, – шепелявя ответила девочка, держась за кожу обшивки судна, – ты был знаком с мамой, пока я не родилась?

      – Да.

      – А ты видел моего отца?

      – Нет, Ильда, не видел. я же привез твою маму из Варты давно, несколько лет назад. Становись рядом, посмотри на реку. На лодье не ходила никуда? А лодья наша знатная, зовется «Быстрая».

      Девочка лишь в ответ потрясла головой. Всё в усадьбе дни просиживала мать и с другими детьми, кроме найдиных, играть не разрешала. Но начала уже с травами обращаться, сначала показала, какие ягоды и грибы есть не надо, куда и ходить нельзя, где земля сама собой загорается. Маленькая Ильда вернулась на скамью к матери.

      Путь до Варты продолжался неделю, Унд хотел отдохнуть в селении, сходить в баню, и остановиться у своих знакомцев. Мика же не говоря ни слова, принялась готовить палатку для отдыха, забивая колышки, и растягивая верёвки.

      – Пойдем с нами, целительница. И Ильда в тепле переночует, да в бане помоется.

      Мика от напряжения опустились, она посмотрела на дочь, у женщины задергались губы.

      – Меня изгнали, Унд. Я не могу вернуться.

      – Уже четыре года прошло, ведунья. Дом знакомцев моих, кого я в Студеное море водил, не в селении, не в Варте. За рощицей, через овражек.

      Ожидал Унд много, но не этого. Мика дико засмеялась, и присела прямо на землю, так что Тяпа залаял, а Ильда в испуге схватила мать за руку.

      – Мой дом, мой дом, – всё шептала сквозь слёзы женщина.

      – Пойдем, а здесь два гребца останутся, вечером их сменят, – устало проговорил кормщик.– пока рыбы наловят.

      Так и пошли десять человек к старому дому волховицы. Маленькая Ильда всё рассматривала кусты, покрытые цветами, отмахивалась веточкой от комаров и слепней, Тяпа бегал за ней, не давая далеко отходить от тропы. Мика все смотрела, наступая кожаными сапогами на упавшую хвою, все ждала, когда покажется ограда её дома. Прошла еще двадцать шагов, и заметила, как мелькнули знакомые крашеные слеги крыши.

      – Пришли! – крикнула она остальным.

      Унд пошёл вперед, подошёл к калитке и постучался.

      Раздался лай собак, и послышались шаги хозяина, и его голос:

      – Кто там?

      – Я, Унд, с весельщиками. Открывай, Гауд.

      – А, приятель, и вы весельщики, заходите, – и хозяин, рослый гунн, с бритой головой и косой на затылке, видневшейся из под войлочной шапки, отворил им калитку.– Давайте в баню с дороги, – он увидел женщину с девочкой, – но сначала гостьи, – заулыбавшись добавил он.

      Баня была новой, и была хороша, как виделось Мике, сидевшей рядом с распарившейся Ильдой. Дочка была совершенно счастлива, и её мать была рада, что послушалась увещеваний кормщика. Хозяйку звали Рекса, а ее светловолосую дочь Сатой. Рядом с скамьёй стоял и кувшин с квасом, и сухая рыба, закусить, если кто захочет. Сата полилась горячей водой из бадейки, прошла по мокрому полу, хлюпая