Рассказы. ПРОСЕБЯТИНА. Юлия Донская

      Расскажи о себе…

      Ты говоришь, расскажи мне историю о себе. Надо подумать, прежде чем начать. А что я могу рассказать о себе?

      Если уж рассказывать историю, то нужно непременно удивить. И не просто удивить, а чтобы в самое сердце.

      Я лично всегда влюбляюсь во всех, кто меня удивил. Иначе для чего рассказывать?

      Вот один парень, к примеру, мне рассказывал, как он проходил обучение подводному плаванию где-то, допустим, в Дублине. И там была какая-то заброшенная шахта, залитая водой. В ней жили два огромных ручных осьминога. И один из них в шутку схватил этого парня. Ему стало очень страшно, потому что осьминог огромный, и может легко раздавить человека! Вот это история! Я сразу влюбилась.

      Или вот другой рассказывал, что работал снайпером в Чечне. Очень подробно мне объяснял, как надо целиться, как надо лежать около камня и не двигаться, когда ведут обстрел местности. Причём лежать нужно впереди камня, потому что за камень обязательно кинут гранату… В общем как-то так. Я, конечно, тоже сразу влюбилась.

      Или ещё один мне говорил, как он вдруг прозрел и разрешил своим дочерям больше никогда не ходить в школу!

      В общем, для рассказа о себе нужно непременно что-то героическое или смешное…

      А мне и рассказать-то нечего. Я вот только и умею, что влюбляться в каких-то странных людей.

      Можно даже сказать, что это моё достоинство, сильное качество. Я могу разглядеть в человеке героя!

      Ему нужно просто не очень сильно мне мешать.

      Так что же тебе рассказать? Надо подумать… Все истории какие-то неподходящие.

      Мне однажды приснился Гагарин!

      Или вот! Вспомнила!

      Однажды, я уехала на машине в другой город к родственникам и у них ночевала. Там мне приснился закрытый лакированный гроб. Чей-то голос спросил меня: «Хотите посмотреть – кто там?» Я ответила: «Да.» Гроб открылся, в нём я увидела незнакомого молодого парня. Тёмненький такой. Во сне я страшно закричала и от собственного крика проснулась. Утром забыла сон. Днём звонила мама, говорила, что переживает за меня и брата, мол, даже свечку вчера за нас поставила, за меня и за Артёма.

      Вечером, на обратной дороге вдруг прямо передо мной машина пересекает трассу. Я, как и во сне, страшно кричу, жму на тормоза, успела нажать, потому влетела не в водительскую дверь, а в пустую пассажирскую. И парень – водитель остался жив, тёмненький такой.

      – Тебя как зовут-то, – немного отходя от ужаса спрашиваю я.

      – Артём.

      – Ох, Артём, ты уж береги себя, пожалуйста.

      Такая история… Нет, такое нельзя рассказывать.

      На эту тему вспомнила другую историю. Я была беременна и ложилась спать. Вдруг слышу голос в своей голове, но не мой.

      – Встань! – говорит, – иди на кухню! Вымой тарелки!

      Думаю, что за бред? Тарелки? Я так устала. Только из монастыря вернулась, ночь уже, завтра помою. А он снова:

      – Встань! – говорит, – или потеряешь ребёнка.

      Глупость какая-то, я не встала, через три дня на УЗИ сказали, что плод замер. Меня увезли в больницу. Этот строгий голос ещё какое-то время был со мной, но стал мягче, а потом и вовсе утих…

      Нет, такое нельзя рассказывать.

      Вот хорошая история! Я сидела дома, не пошла на работу. Увидела в окно священника и очень разволновалась, как будто он идёт ко мне. Обязательно ко мне.

      Слежу за ним, и, правда, он поворачивает к моему дому, идёт к моему подъезду. Я выбегаю к лифту. Непременно он должен приехать на мой этаж. Жду. Двери лифта открываются.

      – Здравствуйте, – говорю, – я вас ждала.

      – Вы хотите освятить квартиру?

      – Да.

      – Это вы мне звонили?

      – Нет.

      – Тогда я приеду к вам завтра.

      – Ладно.

      Ох, с историями у меня очень сложно… Я не знаю, что тебе рассказать. Спроси меня, что тебе интересно?

      – Какой у тебя рост и вес?

      – Пошёл ты на х*й!

      Самолёты

      Мне было около пятнадцати, когда я случайно стала свидетелем репетиции школьной театральной студии. Ничего особенного там не происходило, и я, наверняка, давно бы это забыла, если бы не одна фраза, отпечаток которой стал тайным знаком моей души и остается им до сих пор, спустя двадцать пять лет.

      Так вот, я наблюдала за репетицией:

      – Изобрази удивление, – говорил кому-то учитель, – теперь гнев… Хорошо!

      – Настя, ты, – продожал он обращаясь к моей однокласснице, – изобрази удивление. Хорошо! Теперь сделай такое выражение лица, как будто ты видишь, что вдалеке падает самолёт.

      Я плохо помню её гримасу, какой-то открытый рот, ладони к щекам, глаза вытаращены, суть не в этом. Во мне застряла фраза: «Представь, что ты видишь, как падает самолёт».

      И я