Август и все его камни. Катя Заяц

а от мысли о том, что Барнохон, замечающая отсутствие сменки с другого конца коридора, повернется в его сторону и заметит ноги, торчащие из-под висящей куртки, становилось нехорошо. Он больше не мог рисковать, подглядывая через расстегнутую молнию, и теперь, смежив веки, ловил каждый звук, а с задворок сознания меж тем пробивалось паническое подозрение, что взрослые заметили царапины от его ножа возле щеколды и теперь стоят к неудачливому воришке вплотную с наручниками наперевес.

      Но все обошлось: получив желаемые ключи – разве в школе есть инвалиды? – директор направилась к выходу. Вахтер же, зараза, уже уселся за стеклом и, судя по стуку, начал расставлять фигуры на шахматной доске, однако Барнохон окликнула его и поторопила проверить работу пандусов.

      Август бросил взгляд на часы – до конца урока оставалось десять минут, самое опасное время, дежурные уже спустились накрывать и скоро, еще до звонка, в столовую понесутся самые голодные. Подвал им совсем не по пути, однако к обеду гардеробщица возвращалась с перерыва, так что едва голоса директора и вахтера затихли, он бросился к окошку вахты, за которым, помимо отчаянных пешек и вооруженных до зубов слонов, в уголке, имевшем славу стола находок, среди слетевших с рюкзаков значков с незнакомыми Августу персонажами и забытой шапки устроилась его добыча: сиреневый камешек. Неограненный, неправильной формы, он весь струился, будто изошник пролил в раковину масляный черный и фиолетовый, сбрызнул белыми разводами и не стал смывать.

      Он не мог забрать его, ложь легла бы поверх камня, испортив находку. Из этой породы монахи ковали подвески Святого Стрекозы. Август не хотел быть привязанным к этому сокровищу, а ведь его, как заявившего о владении камнем, могли запомнить на вахте. Пока никто не заметил очевидно украденный у церковников чароит, его следовало изъять.

      Да, Августу было проще украсть желаемое, чем соврать. Он дорожил словами, отмерял их рукой казначея и с отвращением избегал школьных спектаклей. Как могут люди пятнать себя ложью? Им самим не противно?

      Но едва заметив царапины вокруг щеколды окошка вахтера, он содрогнулся от вины и, решив испытать удачу, присел перед дверью и для пробы нажал и подергал ручку, чтобы оценить надежность замка. Стоило надавить, как дверь поддалась, впуская подростка в комнату вахтера. Старик не запер!

      Он вышел, сжимая в кармане брюк добычу, и вздрогнул, когда в раздевалку влетели взбудораженные школьники. Запрыгивая на лавку все они приникли к высокому подвальному окошку, Август же, зараженный настроением толпы, тоже встал на цыпочки в надежде разглядеть, что же происходит снаружи, у главного входа.

      Снаружи прочь от школы промчались наспех напялившие куртки те неудачники, что забыли тетрадь с домашкой дома и теперь пытались урвать у обеденного перерыва время добежать домой и обратно, но не это приковало к себе внимание стайки школьников: во дворе из до боли знакомого Августу москвича его дед вытащил пацана, закутанного в плед, и опустил его в инвалидную коляску, пристегнув