Скрытая фигура. Камилль Сон

тонкий, но он не спасал от сквозняка по полу, судя по теплым носкам на жертве. Такие обычно с собой пакуют дочерям в большой город… Да, общее впечатление было таким, что Киду как студентку родители с благословением отправили в большой город, и оставили жить самостоятельно.

      Никаких фото родных или подружек, постеров или коллекций манги… Мей припоминала, что еще было у нее в комнате пятнадцать лет назад. Несколько книг уместились на столе аккуратными стопками, ни цветов, ни телевизора.

      –Скажи криминалистам взять ее телефон, сумку с личными вещами, и… Не вижу компьютера?

      –Его нет, – подали голос из кухни.

      Вот уж точно странно.

      –Есть тетради, – подал голос офицер Пак, листая разлинованные страницы, – но тут какая-то тарабарщина, не на корейском.

      Мей взглянула. Письмо было ей незнакомо, как будто латиница, но слишком видоизмененная, с точками над буквами, да и написана словно сверху вниз. “Хрень какая-то”, – пробормотала она тихо.

      –Ясно, их тоже на экспертизу. Гуань Хун, позвони как будет информация. Офицер Чен, спасибо, вы молодец.

      –Я напишу рапорт, когда вернусь в участок, и пойду, пожалуй, да?

      –Да, но зайдите на место работы жертвы, поговорите с хозяином и это тоже укажите в рапорте.

      –Поняла.

      Мей прошла на маленькую кухню. Старушка на стуле распрямилась.

      Она говорила четко и по делу, в общем, все то, что пересказала офицер. Ее глазки горели любопытством, вопросы так и норовили сорваться с языка, но строгий взгляд Мей (а она умела смотреть по-настоящему строго) остерегал ее от подобной глупости.

      –Чем удивил вас хлопок двери? У Киды не было молодого человека?

      –Нет, не было. Но я видела рядом с ней мужчину один раз! Они ругались!

      –Как он выглядел? Вы слышали имя?

      Аджумма выглядела крайне гордой собой и, казалось, претендовала на государственную награду за предоставленные сведения.

      –Может двадцать пять, кореец.

      –И? Это все?

      –Ну да, я же из окна видела! – старушку, кажется, задел раздраженный тон Мей, которой ее описание не давали вообще ничего.

      –Сможете описать художнику его лицо?

      –Да, – обиженно.

      –А о чем ругались, вы слышали?

      –Было непонятно, и я уже подзабыла.

      –Что насчет подружек? Родственников?

      –Я видела только ее отца, когда она заезжала: милый мужчина, крепкий такой. Он и попросил за ней приглядывать, совсем одна в большой город перебралась.

      –А откуда?

      –О, он не сказал, но, кажется, из деревни, говор не местный. Я сама в Сеуле всю жизнь живу…

      –Номера не оставил, или, может, полное имя, фамилию?

      –Нет, я знаю только как звали Киду и все.

      –А при заселении документы у нее не спрашивали?

      –Должны были, хотя в этом доме… не особенно из-за этого волнуются, понимаете? Тут и эмигранты, и студенты на выходные заезжают, за наличные можно без паспорта заехать. Мне кажется, что Кида так и жила.

      –А почему?

      Аджума