Презумпция невиновности. Ева Львова

Из-за чего, не вспомните?

      – Агата Львовна, хотите кофе? У меня растворимый, но в ресторане за углом варят неплохой капучино. Пойдемте в ресторан? Посидим, поговорим, все обсудим в приятной обстановке.

      – Да нет, спасибо, у меня не так много времени. Меня коллега ждет.

      – Ну да, конечно, – дернул щекой Муратов. – Я и забыл.

      – Итак, Руслан Гасанович, из-за чего вы ругались с женой? – вернула я беседу в интересующее меня русло.

      – Да все наши ссоры были из-за денег, – неохотно признался клиент.

      – У вас что, были принципиальные разногласия по поводу семейных финансов?

      – Какие там разногласия, – с досадой отозвался он. – Вчера была зарплата, и Динка потребовала, чтобы я отдал ей все, до последней копейки. Ей все время нужны были деньги, но это же не повод, чтобы выгребать все из моих карманов! Я так ей и сказал, а Дина раскричалась, что я эгоист и все в таком роде. А я ответил, что никто ее не держит, и если что-то не нравится – скатертью дорога. На шум, естественно, сбежались любопытные, и я оказался в глазах общественности тираном и извергом. И вдруг она внезапно погибает…

      – Простите за нескромный вопрос – вы любили жену?

      Подзащитный смутился и покраснел, а рука его потянулась к лицу. Так ведут себя люди, которые не знают, что ответить на прямо поставленный вопрос. Потерев чисто выбритый подбородок, Руслан неуверенно проговорил:

      – Само собой любил, а как же иначе? На нелюбимых не женятся.

      – По-разному бывает, – не согласилась я, однако занесла в блокнот и этот ответ и перешла к вопросам иного рода.

      – Руслан Гасанович, у Дины были враги? Часто ли ваша жена ссорилась с коллегами? Может, ей кто-то угрожал?

      – Да кто ей мог угрожать? – пожал плечами Муратов. И ехидно добавил: – Не считая меня, конечно. Дина была девушка контактная, со всеми дружила, все ее любили, у нее телефон разрывался от звонков. Да вы возьмите ее мобильник и просмотрите журнал вызовов, убедитесь сами.

      – Мобильник забрал следователь, но я обязательно в него загляну, – обнадежила я доверителя. – Директор Стамболиди сказал, что ключи от мансарды помимо вас, Руслан, есть еще у трех человек. Не могли бы вы припомнить, кто из них заходил вчера после вас в мансарду?

      – А я-то откуда знаю? – удивился клиент.

      – Во сколько вы были на мансардном этаже? Назовите точное время…

      Не успела я закончить начатую фразу, как дверь мастерской с шумом распахнулась, и на пороге появился длинный сутулый субъект в синем комбинезоне. Голова его была перебинтована, по изъеденному оспинами лицу блуждала заговорщицкая улыбка, а в руках пламенели две вялые гвоздички. Окинув мутным взором мастерскую, гость по-хозяйски прошел в наш угол и, положив на верстак цветы, фамильярно проговорил:

      – Салют, Русланыч, надо бы Динку помянуть. Ты как?

      – Здорово, Ткачик, – вздрогнул доверитель. – Может, это лишнее? Ты и так уже хорош.

      «Обладатель одного из ключей от мансарды», – промелькнуло у меня в голове, пока я наблюдала за перемещениями уборщика по мастерской.

      –