«Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике. Николас Блейк

одна из его лошадей. Шляпа с плоским верхом лежала рядом на письменном столе, в руке мистер Мейфилд держал карандаш и казался настолько погруженным в чтение книги в бумажной обложке, что поначалу не услышал, как вошли женщины.

      – Здравствуй, папа. Я…

      – Какого черта? С какой стати ты врываешься, как… Прошу прощения, миссис Стрейнджуэйс. Не заметил вас. Как дела? Чертовски жарко сегодня.

      Старик поднялся, ловко сунув книгу под стопку бумаг. Пока он энергично жал руку Джорджии, та вспомнила, как в прошлый ее визит сюда Элис сказала: «Отец с книгой? Не смешите меня. Единственная книга, которую он открывает, – это история о лошадиных родословных». А эта книга, насколько она успела заметить, не напоминала упомянутый бесценный труд. Это, несомненно, были гранки. Что делало ситуацию еще более странной. Если мистер Мейфилд никогда не читал книг, то резонно предположить, что вряд ли он книгу написал.

      В тот момент Джорджия от комментариев воздержалась, но позднее, когда Элис помогала ей распаковывать и раскладывать вещи, заметила:

      – Не знала, что ваш отец писатель.

      – Писатель? Нет! С чего вы взяли?

      – Мне показалось, что сейчас он читает гранки.

      Последовала секундная пауза, прежде чем Элис ответила:

      – Их прислал ему какой-то издатель. Попросил составить мнение об этом произведении. Полагаю, им это надо для рекламы. Отцу периодически присылают книги – по его роду деятельности, воспоминания о скачках и тому подобное. Правда, он их практически и в руки не берет. Наверно, эту книгу написал кто-то из его друзей.

      Звучало убедительно. Джорджия была знакома с привычкой издателей посылать книги перед публикацией известным людям, испрашивая их мнения и рассчитывая таким образом на небольшую бесплатную рекламу. Обычно они передавали окончательный вариант, а не гранки, но не всегда. Но почему старый мистер Мейфилд моментально убрал книгу с глаз подальше, когда они вошли? Вряд ли его грубое презрение к литературе достигло такой степени, что он испытывает стыд, когда его застают в компании с книгой?

      Пока Джорджия переодевалась к ужину, это любопытное маленькое происшествие не давало ей покоя. То, что правильное объяснение пришло ей в голову не сразу, связано с тем, что прежде она не думала о Джордже Мейфилде в связи с заговором. Об Элис и ее братьях – да. Но их отец, с его любимыми лошадьми, старомодными причудами, сосредоточенностью на одной теме казался бесконечно далек от амбиций и ухищрений «А.Ф.». Однако было нечто странное в этих гранках. Они не вписывались в общую картину. А на все не вписывающееся в общую картину глаз у Джорджии был наметан. Она как раз накладывала румяна, когда ее осенило, что это, возможно, тот ключ, который она ищет. Каким восхитительным способом связи между главными заговорщиками были бы эти гранки!

      Они могут ожидать, что их корреспонденцию станут вскрывать люди Джона Стрейнджуэйса. По крайней мере, было бы опасно посылать важные сообщения по почте, пусть даже и закодированные: нет такого кода,