Багряные скалы. Егор Лосев

выстрелы. Иногда снилась пустыня, жгучее солнечное марево… красная пыль… обманчиво-сонная змея-цефа шуршала по песку.

      Очнулся он от того, что скрипнул стул.

      Напротив сидел Узи. Весь какой-то светлый, в чистой форме, только на голове все та же каска с вывороченной наружу дырой, поблескивающей зазубренными краями.

      Узи улыбнулся и помахал рукой.

      – Ахалян…

      – Ты… – удивился Дмитрий. – Как? Откуда?

      – Оттуда… – Узи закатил глаза под срез каски, – а то ты не понимаешь?

      Слабый свет лился из-за его спины, будто между лопаток Узи прикрутили лампочка.

      Дмитрий ошалело потер глаза:

      – И как у вас, – он показал глазами в потолок, – там…?

      – Да нормально… – пожал плечами Узи, – нас там много… сам знаешь, компания подобралась подходящая…

      Он обвел рукой комнату и позади него, словно на фотобумаге под линзой увеличителя, стали проявляться прозрачные, бледные фигуры: …ротный – Саадия, в чистой, но разорванной на груди гимнастерке, пацаны-пограничники из Бейт Нехемии, с жутковатыми от уха до уха ранами на горле. Еще кто-то знакомый, стоящий спиной…

      Дмитрий поежился. Берль все так же безмятежно улыбался.

      – Тут хорошо… я деда встретил… с детства мечтал… Да и тебя мы ждали… ты ведь почти пришел, а в последний момент сорвался.

      – А это кто такой? – холодея, спросил Дмитрий, тыча пальцем в стоявшую к нему спиной призрачную фигуру.

      – Как кто? – засмеялся Берль. – Ты чего, не узнаешь?

      Стоявший спиной силуэт медленно повернулся…

      Дмитрий заорал, подскочил на кровати и проснулся. Стоявший напротив стул был пуст.

      Он помотал головой, отгоняя приснившийся кошмар.

      Он не виноват. Так уж легли карты… или звезды… или кто-то там на небе распорядился… Да и кто мог подумать, что этот кретин Адам откажется? Хотя, какая теперь разница?

      Он утер пот со лба.

      За дверью послышались шаги. Ключи зазвенели. Кто-то заглянул в глазок. Потом замок лязгнул, и дверь приоткрылась. В темноте коридора различалась худощавая подтянутая фигура, позади маячил военный полицейский в белой каске.

      Дмитрий поднял голову, щурясь от слепящего сияния лампы.

      У двери стоял Бар-Цион.

      Ротный шагнул вперед на свет. Пыльная куртка-американка без знаков различия, пыльные штаны и грязные ботинки. Наверное, приехал прямо с учений, кажется там сейчас рота.

      – Только не долго, – буркнул из коридора полицейский и захлопнул дверь.

      Бар-Цион неторопливо оглядел камеру, и угол его губ пополз вверх, обозначая кривую ухмылку.

      Вскакивать и приветствовать ротного по уставу Дмитрий не собирался. В роте были не такие отношения. Но он все же уселся на кровати, пристроив поудобней больную ногу.

      Бар-Цион невозмутимо покачивался с пятки на носок, изучая Дмитрия цепкими черными глазами.

      – Ну, Фридман? – бросил он, наконец. – Как погуляли? Понравилось?

      Дмитрий неопределенно