До последней стрелы. Ольга Суханова

Локсли – позер, повторяю. Он даже оленя не может застрелить просто так, ему надо вогнать стрелу ровно в середину какого-нибудь пятнышка на груди несчастного зверя.

      – Не понимаю, чем удавка на шею не нравится.

      Гай Гисборн, поднявшись, спокойно обернулся к командиру гарнизона, потом взглянул на шерифа:

      – Я хочу, чтобы человек, соблазнивший и обесчестивший мою сестру, умер от моей руки.

      – Вы потому и не желаете, чтобы мы нашли лагерь? – осторожно спросил шериф. – Из-за леди Марион? Обещаю, вашу сестру мы не тронем.

      – Сестры у меня больше нет, – Гисборн резко вскинул голову, – а судьба любовницы разбойника меня совершенно не интересует.

      – Но убить Локсли вы хотите своими руками.

      – Мой долг бейлифа – поддерживать порядок в Ноттингемшире. Если надо, силой. Что до Марион – я хочу отомстить за свою сестренку, какой она была и какую никто у меня не отнимет. Поэтому я против убийства в подворотне, хотя так было бы проще всего. Считайте это личной просьбой. Надеюсь, у меня есть такое право.

      Никто из собеседников ему не ответил.

      Марион. Голубоглазая крошка Марион, любимая младшая сестренка. Ему никогда не было по-настоящему интересно с ней: пятнадцать лет – огромная разница. Но он любил ее, да и она его тоже. Растрепанные пепельные косы, заплаканные глаза, – она всегда пускалась в рев из-за любой ерунды:

      – Гай, ты ведь вернешься? Тебя не убьют в Палестине?

      – Конечно, вернусь. Обещаю.

      Марион едва исполнилось четырнадцать, когда Гай вместе с королем Ричардом уехал на восток, а к его возвращению сестренка стала первой невестой Ноттингемшира. Громкое имя, величественная осанка, их фамильные голубые глаза: у него – холодные и уверенные, у нее – наивные, нежные.

      В честь приезда Гая со Святой земли решили устроить охоту. Кабаны, косули и олени были запретной дичью, по лесному закону эта добыча принадлежала только королю, и за браконьерство полагалась смерть. Но охотиться на лис Гисборны имели полное право – а этих рыжих зверей в лесу тоже хватало.

      Собственных егерей и ловчих Гисборны давно не держали: из-за постоянных налогов на крестовые войны пришлось отказаться от многих привычных вещей. Услуги королевского лесничего тоже стали не по карману. Охоту вел молодой лесник, по слухам, недавно перебравшийся из Йоркшира, – примерно ровесник Гая, очень светлый блондин на броском чубаром коне. Был сухой и ясный день, редкий для ноября. Гай любовался и последними перед зимой проблесками солнца, и сестренкой – она была с ног до головы одета в голубое, и даже на голову набросила небольшой голубой платок, легкий и тоненький, как паутинка.

      Всадники в сопровождении собак двинулись от фамильного замка, что был неподалеку от Ноттингема, к чаще. Гай заметил, что лесник с интересом поглядывает на Марион.

      – Эй, даже не вздумай, – грубо рассмеялся ему в лицо рыцарь. – Она не для тебя.

      Никогда не надо заговаривать с чернью, никогда.