Сомнения@Google. Игорь Анатольевич Залевский

капельницей! Как очутился? На мне повязка, значит, что-то с головой.»

      Невеселые мысли были прерваны чьим-то появлением. Не услышал, почувствовал, как колыхнулся воздух.

      Приятное девичье лицо, обрамленное каемкой шапочки, возникло на фоне светлой стены. Руки поправили одеяло, она мягко улыбнулась.

      Стены палаты, ощущение собственной наготы, скрытой больничным одеялом, безответные вопросы. Шаги медсестры, негромкое бряканье металлических предметов, чей-то тихий разговор – звуки исходили изголовья. Прямо перед ним находилось большое окно, занавешенное шторой.

      – Здравствуйте! Как себя чувствуете? – голос раздался рядом, сверху. Фигура женщины в накрахмаленном халате закрыла вид окна.

      – Доктор! – он старался говорить приветливее. – Ваши глаза были над маской!

      – Честно сказать, удивлена вашей зрительной памятью, – говоря это, она подвинула стул и села рядом. – Вы улыбаетесь! Значит, пойдете на поправку и покинете отделение. Я всем желаю покинуть наше отделение как можно скорей! Это показатель нашей работы, вы согласны со мной?

      – Спасибо. Наверно.

      – Вы не представляете, кого приходилось встречать в этих стенах!

      Медсестра вставила новый флакон с жидкостью в зажим, поправила штору. Ему показалось, что она с любопытством прислушивалась к диалогу.

      «Почему так смотрит? Надо спросить, когда останемся одни. Странная смешинка во взгляде».

      – Ладно, дамы. Как попал в вашу обитель, сам разберусь. Благодарен за спасение! Кажется, подходит время процедур, пардон, мне нужно… Я же как после роддома! – он показал глазами на одеяло, продолжил быстро, боясь, что его перебьют. – Чувствую, что смогу передвигаться!

      – Поверим, а заодно и проверим, как чувствуете. Ваш конфуз не совсем уместен для больничного коридора. Кстати, есть халат. Начальнику отделения не попадитесь, – говоря, врач наблюдала, как медсестра помогает с рукавами халата, – покажите, Лена, где у нас мужской туалет.

      Больничный коридор подпрыгивал, когда он двигался по нему. Непонятного цвета стены покачивались белым пятном окна в конце коридора. Он остановился. Стоял, нелепо согнувшись. Отдыхая, одной рукой придерживая полу женского халата.

      «Со стороны – уличный калека!… Халатик чудный! Одни тапки чего стоят. Противно, на босые ноги, а сколько в них померло за десяток лет? Нелепость в башку лезет! Скорей доковылять, обратно до койки добраться и упасть, забыться».

      Сзади послышался шум. Мимо прошла толстая тетка, толкая тележку с больничным обедом. На крышке бачка была пристроена горка из тарелок, миска с нарезанным хлебом. Она подпрыгивала, чудом удерживаясь на почетном месте. Проходивший мимо молодой парень приветствовал кавалькаду, отдал честь рукой в гипсе.

      – С чем суп, теть Маша?

      – С коленками! На вас государства не хватит – маринадами кормить! Марш в палату!

      Работница кухни незлобно сверкнула табличкой с надписью «Гедеон Рихтер», пристроенной на груди вместо пожарной бляхи.

      Часть