Приключения Арлекина. История деревянного существа. Юрий Семёнович Зак

глаз его становится острым, как бритва цирюльника, как две стальные молнии, глаза его пронизывают толпу, внушая трепет и благоговение.

      Человек говорит – не идите за мной, ибо я не знаю вашей дороги. Но прежде чем искать её, очистите уши и глаза ваши от грязи и тогда вы увидите мир, где:

      – дышат полной грудью,

      – кричат до звона в ушах,

      – где прямо смотрят в глаза любви и ненависти, горю и радости, жизни и смерти,

      – где ваша дорога пылится в ожидании вас.

      Найдя себя, человек уже не одинок, говорит он, но не нашедший себя – всё равно, что бочка без дна – сколько не вливай в неё, ничто не задержится. Так и человек, себя не нашедший – впустую время и жизнь текут через него, не оставляя в нём ничего, кроме разводов да потёков.

      Человек говорил, потом он молчал и смотрел на людей, потом говорил вновь и вновь, а затем, развернувшись, шёл прочь, шёл пыльными просёлочными дорогами и лесными тропами к иным городам, деревням и площадям, и люди шли за ним и слушали его. И многие, устав идти, отставали, а новые прибивались и слушали человека и спрашивали его и вновь слушали. И влекомый неведомым ранее чувством приподымаемого занавеса тайны, в предвкушении ответа на вопросы, не дававшие ему покоя, Арлекин следовал за ним. Скрывая личину свою под плащом, живя мелкими базарными кражами и прирабатывая при случае носильщиком, он шёл за ним по пятам неотступно. Робко, вдалеке от человека и шедших за ним, приближаясь к нему лишь в толпе, где люди внимали лишь его словам и не обращали внимание на инородное существо, затесавшееся среди них.

      По сути, думал Арлекин, если человек прав, то положение людей не менее печально нашего. А, возможно, и более печально. Покинуты ли они Создателем или нет, но люди и Он существуют в разных мирах, и Он недостижим для них. Они как дети, запертые в комнате под присмотром лукавой нянечки, присматривающей за ними в дверной глазок. Они как крысы в клетке преодолевают искусственные препятствия к пище, сотворённые внимательно следящим за ними натуралистом. Они если и могут видеть Его, не понимают, что они видят. Они могут спросить Его, но, если и услышат ответ, не разберут Его речь. А если человек прав и Он давно покинул их? И если в замочную скважину за ними давно уж наблюдает лишь равнодушная Вечность? Что тогда?

      Но главный вопрос, мучавший Арлекина, был иной. А что же он сам тогда? Если Бог – это тот, кто сотворил тебя, то Арлекину и иже с ним сказочно повезло – они живут среди своих богов. Им не нужно ломиться в жуткие двери вечности, не зная, вошёл ли ты в них или это химера твоего собственного воображения. Но если люди есть боги в мире деревянных существ, то отчего же они гонят их и пренебрегают ими? Ведь они созданы ими и для них. И если он отвергнут людьми, то в чём же смысл его бытия, и кто же об этом должен знать, если не люди, его создавшие? Что же требуют молчаливым презрением от него люди, отказавшие ему даже в праве погибнуть за них? Где его путь? И за какие грехи ему людьми уготована пытка неведения?

      Однажды поздно вечером, когда спутники