Продавец иллюзий, или Маска страсти. Екатерина Гринева

с ротвейлером. Но тем не менее маме удалось невозможное, и в июле я переехала к родственнице, предварительно получив от родственницы инструктаж: что мне можно было делать, а что нельзя.

      Список «нельзя» был весьма внушительным. Мне запрещалось болтаться по улицам, заводить сомнительные знакомства, встречаться с лицами мужского пола без ее ведома, приводить кого бы то ни было домой, разбрасывать вещи по комнате, смотреть до полуночи телевизор… Остальные пункты были уже не столь существенны.

      Список был написан на листе, вырванном из школьной тетради в клетку, и вручен мне, когда я приехала к ней «для разговору». Увидев пункт: «Ни с кем не встречаться без ее ведома», я вскинула глаза, чуть не лишившись дара речи.

      – А это еще почему? – ткнула я в написанное.

      – А потому, – мрачно возразила родственница. Был выходной день. Она сидела вместе со мной на кухне, обставленной новенькой мебелью «под дерево», и заглядывала в пустую чашку с кофе. Очевидно, ей хотелось с утра выпить чего покрепче. Но присутствие нежданной племянницы как-то сдерживало душевные порывы. – Забеременеешь. А мне расхлебывать. Перед Аделаидой отвечать.

      Аделаида – это была моя мать.

      – Так уж сразу и забеременею, – засомневалась я. – Для этого еще встречаться надо, женихаться!

      – Сейчас все по-простому: прыгнули в койку и порезвились. А дите куда потом девать? Нет, давай уж сразу договариваться. За тебя ответственности я никакой нести не хочу. Не устраивает – можешь уезжать в свои Кручи и пасти там коров себе на здоровье. Тебя в люди пытаются вывести, а ты…

      – Ну, хорошо, – устыдилась я. – Согласна!

      – Все остальное прочитала?

      – Просмотрела.

      – А теперь подпись ставь.

      У меня глаза на лоб полезли.

      – Это еще что?

      – А то! Подписано – значит… если что – не отвертишься. Знала, на что шла…

      Работа в бухгалтерии заставила тетю Любу мыслить по-деловому. Правда, это ей не мешало пригревать время от времени на груди очередного прохвоста и кобеля.

      Я поставила подпись на листе и протянула его родственнице.

      – Это все?

      – Не все! Будешь готовить, так как я на работе и устаю как собака, убираться, ходить за продуктами. И выгуливать Нору.

      Нора была такса, превредное существо с обманчиво-кроткими глазами.

      – Захомутали, – присвистнула я.

      – Что?

      – Это я сама с собой разговариваю.

      – У психиатра давно проверялась?

      – Неделю назад. Сказали, что здорова и можно на Марс лететь.

      – Правда, что ли? – подозрительно спросила тетя Люба.

      – Насчет Марса или психиатра? – уточнила я.

      Но родственница лишь махнула рукой и наклонила голову так, что мне стали видны отросшие темные корни волос. Тетя Люба была типичной крашеной блондинкой.

      С ее помощью я поступила в финансово-экономический техникум, и у меня оставался