Продавец иллюзий, или Маска страсти. Екатерина Гринева

мной все в порядке, – быстро говорю я. – Вы можете идти вниз. Я вас не звала. Если будет надобность – позову. А где Эльвира Николаевна?

      – Поехала в город. Она разве не говорила вам?

      – Нет. Я и не спрашивала.

      Он по-прежнему стоит в дверях, и во мне рождается настоящая паника.

      – Что-то еще?

      – Ничего! Отойдите от окна. Не дай бог, оно распахнется, и вы вывалитесь наружу.

      – А почему оно должно распахиваться?

      – Всякое бывает! Отойдите.

      – Хорошо, – все так же торопливо говорю я. – Отойду.

      – Я жду. Или вам помочь?

      – Нет, – завизжала я. – Не подходите ко мне!

      – Я и не подхожу. – Вадим делает несколько шагов вперед. – Мое дело отвечать за вашу безопасность. Все остальное меня не волнует.

      – Вот-вот. За безопасность!

      Я поворачиваюсь к нему спиной и рву изо всех сил шпингалет. Он поддается, и окно распахивается настежь. В комнату врываются дождь и ветер, капли падают на платье. В один прыжок Вадим оказывается около меня и сгребает в охапку. Я вся дрожу в этих сильных крепких руках, вдыхая его запах. Странное чувство бессилия охватывает меня, и неожиданно я обвиваю его шею руками и утыкаюсь в плечо. Он берет меня за подбородок и смотрит в глаза. А потом впивается в губы хищным поцелуем. У меня ноют десны, сладко екает в груди. Он прижимает меня к себе, несет на кровать и опускает на нее. Моя кожа горит от его прикосновений. Кажется, уже когда-то были эти прикосновения-ожоги, эта прохладная нежность, похожая на освежающий мятный коктейль, эти губы, от которых сводит скулы, а внутри рождаются нежность и печаль, и еще чувство обреченности, что это не навсегда.

      Он касается меня нежно, едва-едва, как будто бы крылья гигантской бабочки порхают по моему телу, и я, как древняя иссушенная земля, покрываюсь разломами и трещинами. В местах прикосновений я разламываюсь до основания, до судорог. До полного неузнавания самой себя. Это явь или сон? Или обморочное забытье до стирания границ всех миров? В его губах таился привкус талой воды и свежего ветра, как это бывает ранней весной… И здесь что-то глухо заурчало, зашевелилось во мне.

      Весна, талая вода… и сумасшедший ветер, который уносит все воспоминания, чтобы писать новую историю на новом холсте.

      – Весна! – прошептала я.

      – Сейчас лето, – напоминает он мне и кусает за мочку уха.

      – А я решила, что весна.

      – Почему? – раздается его спокойный голос. – У тебя возникли какие-то ассоциации, воспоминания?

      Я прислушиваюсь к себе. Ничего.

      – Это так. Минутное наваждение.

      Рядом раздался легкий вздох.

      Я ухватила его за большой палец.

      – У меня такое чувство, что я тебя знаю.

      – Может быть…

      – Ты говоришь загадками.

      – Дело в тебе, ты должна вспомнить.

      – Что вспомнить?

      – Все.

      Его губы перекрывают мне дорогу к воспоминаниям. Потому что в эту минуту я не могу думать ни о чем