Украина и остальная Россия. Анатолий Вассерман

в социализме. Естественно, экономика пытается уйти в сторону от политики – в надежде, что та на нее не наступит.

      Увы, догоняет и наступает вновь и вновь. Вот и распад социалистического рынка казался поначалу чисто политическим, экономику не задевающим. Промышленники надеялись по-прежнему обмениваться сырьем и полупродуктами. Правда, немалая доля обмена раньше обеспечивалась не взаимной выгодой, а строгим приказом. Но и выгодных связей хватало, чтобы глядеть в будущее с оптимизмом.

      Даже таможенные стены, в лихорадочном темпе воздвигнутые новыми политиками, оказались проницаемыми. Инерция накатанных связей пробивает их. Особенно если на практике установлено, кому сколько платить.

      Но у новшеств нет ни опыта, ни инерции. Для них таможенные барьеры несравненно выше. И малость рынка каждой отдельной новорожденной страны гарантирует застой в ее промышленности.

      А отечественная традиция давления политики на экономику делает экономическую интеграцию без политического воссоединения неустойчивой. Следовательно, если промышленники не хотят смириться с застоем, им придется вернуться в политику, вспомнить, что она, по словам Ульянова, концентрированное выражение экономики.

      К сожалению, в нашей нынешней политике идею единства монополизировали левые. Те, чья власть гарантирует экономике паралич куда хуже нынешнего. Потому что левые во всем мире ставят цели, недостижимые без растраты накопленных обществом резервов. А у нас резервы уже растрачены.

      Правые же группировки за политическим воссоединением не гонятся. По их понятиям, надо сперва построить рынок в каждой стране – а потом уже невидимая благодетельная рука этого рынка сама перечеркнет границы. Вроде бы привлекательно – хотя бы тем, что специально никому стараться не надо. Только рынка в нынешних экономических «клетушках» не построить. На Западе-то рынок возникал в те времена, когда все новое окупалось даже при штучном производстве (разрабатывалось дешево, а изготовлялось дорого). Нынче же рынку нужны сотни миллионов граждан.

      Придется промышленникам создавать новые партии. Рыночные и объединительные одновременно.

      Конечно, единение должно быть разумным.

      Скажем, прибалтийские республики предпочитают западный рынок восточному. Основная часть их промышленности создана в расчете на советскую экономику. Потому ее сохранение мало кого волнует. Большей части тамошнего населения роль аграрных провинций Скандинавии вполне по вкусу.

      Да и нефтяные эмираты – Галичина, Туркмения, Чечня – в Союз не рвутся. Правда, от эмиратов там скорее стиль правления, чем богатство: запасы нефти скромные (а в Галичине нефть вообще высокопарафинистая – для химии неплоха, а на топливо не годится). Зато население тоже скромное – и по численности, и по потребностям. Благополучия при разумной – без политических амбиций – торговле сырьем хватит на долгие годы.

      Но основная часть былого Союза столь насыщена промышленностью, что без нее погибнет.