Стихи для мертвецов. Линкольн Чайлд

в кабинетах. Последнюю проблему Пикетт решил посредством ряда переводов и ранних отставок. По природе он не был микроменеджером, но он не пожалел времени на то, чтобы вникнуть в работу всех секций отделения, найти там наиболее перспективных сотрудников и доверить им позиции с большей ответственностью, даже в обход их коллег с бо́льшим стажем работы. Превращение офиса в настоящую меритократию позволило решить проблемы с дисциплиной. Несмотря на его прежнюю службу в отделе внутренних расследований (как и все сотрудники правоохранительных органов, агенты ФБР не доверяли людям, которые занимались внутренней безопасностью), Пикетт завоевал авторитет и преданность среди подчиненных. Его трудами нью-йоркское отделение превратилось в работающую, хорошо смазанную машину. Даже раскрываемость стала расти сама собой. Пикетту удалось всего за один сезон переломить тенденции. Он хорошо проделал свою работу, но тщательно скрывал малейшее довольство собой.

      Несмотря на все успехи, оставалась еще одна проблема, с которой предстояло разобраться: нелегкий кадровый вопрос, унаследованный им от предшественника. Пикетт оставил эту проблему напоследок.

      За годы службы ему не раз приходилось иметь дело с трудными агентами. Из своего опыта он знал: это либо несоциализированные одиночки, либо обиженные, пришедшие в Бюро с большим личным багажом. Если такие люди становились мертвым грузом и мешали работе, он не колеблясь переводил их куда подальше: в конце-то концов, в Небраске ведь тоже требуются агенты. Если же они имели хорошие задатки или впечатляющий послужной список, то функции Пикетта сводились к исправительному воздействию. Он выдавливал таких ребят из их комфортной зоны, окунал в неожиданную для них среду, давал им совершенно новые задания. Убеждал, что им открыты все дороги. Такая методика показала себя эффективной при воспитательных беседах и расследованиях нарушений внутренней дисциплины, не менее эффективно проявила она себя и при возвращении вышедших из-под контроля агентов в семью ФБР.

      Если личное дело этого агента соответствовало действительности, то его можно было считать самым необузданным из необузданных. Но Пикетт изучил его досье (по крайней мере, его незасекреченную часть) и наметил пути решения проблемы.

      Он посмотрел на часы: ровно час дня. И тут, словно по сигналу, дверь открылась, и в сауну вошел человек. Пикетт оглядел его с отработанным безразличием, и ему пришлось сделать усилие, чтобы не вытаращить глаза. Человек был высоким, худощавым, с аккуратно подстриженными волосами почти снежной белизны. Его серебристые глаза смотрели таким холодным и непроницаемым взглядом, словно были высечены изо льда, который и напоминали. Но главное, вместо того чтобы войти раздетым, в обернутом вокруг талии полотенце, этот человек остался в черном костюме, безукоризненно сшитом и застегнутом на все пуговицы, и в белой крахмальной рубашке с идеально завязанным галстуком. Его дорогущие туфли ручной работы были отполированы до блеска.