Из недр тьмы. Юлия Александровна Синкина

ни один из них, эльф с бездонными глазами заставлял цепенеть. Никто не шевельнулся, лекатдеры были ошарашены только что произошедшим. В глазах каждого читался даже не испуг, а скорее недоумение. Но через несколько мгновений раздались первые крики и толпа начала метаться по площади, явно намереваясь покинуть ее любой ценой. Началась еще более массивная давка, чем вначале. То здесь, то там топтали упавших и роняли нетвердо стоящих в грязь. Сатун же повернулся к городской страже, которая все это время стояла, остолбенев, у подножия эшафота и ничего не делала. Теперь же они опомнились и схватились за мечи. Сатун устремил свой черный бездонный взгляд на одного из них и, усмехнувшись, тихо прохрипел, тем не менее, словно проникая голосом в мозг каждого, заглушая крики толпы:

      – За истинного Властелина.

      И бросился, словно смерч на стражу. Он практически мгновенно порубил их в мелкий винегрет и накинулся на остальных присутствующих, которые имели несчастье находиться ближе всех к помосту. Толпа металась, всюду летали кровавые ошметки, и Сатун кромсал все на своем пути. Когда уже почти все, кто еще оставался в живых, наконец, смогли покинуть площадь, ноги эльфа подкосились и он упал в лужу чьей-то крови, потеряв сознание.

      На небе все это время сгущались тучи, наползая словно сразу со всех сторон. Начался сильный ливень, и подкрадывалась гроза. Издалека раздались первые раскаты грома. Горы трупов на площади выглядели зловеще. Первая вспышка молнии осветила все в деталях. Вот Сатун лежит с почти полностью красными волосами на земле. В руке до сих пор крепко сжимает клинок, лезвие которого тоже окрашено чужой кровью. Тело диласа на эшафоте. Тела двух людей, которые подлежали казни и вовсе пропали.

      В этот момент подоспела личная гвардия Императора в лице двадцати воинов, которая прибыла в город вместе с эльфом. Но, к сожалению, свидетелей, чтобы рассказывать о произошедшем, не нашлось, и гвардейцы ошалело вращали глазами, поражаясь морю крови всевозможных цветов. Площадь блестела словно палитра безумного художника. Один из гвардейцев подошел к Сатуну и поднес ладонь к его рту и носу. Эльф дышал. Сделав знак остальным, гвардеец направился к эшафоту.

      Ливень усиливался. Крупные капли долбили по деревянным доскам. Воин хотел было подняться по ступеням, но вспышка молнии озарила город еще раз и лекатдер замер, задохнувшись от ужаса, выставив вперед короткий клинок, другой рукой прикрываясь щитом. Тело диласа поднялось и теперь неуверенно стояло на ногах посреди эшафота. Без головы. Площадь вновь погрузилась во тьму, и гвардеец поспешил назад к товарищам, спотыкаясь о трупы в сумраке. Но не успел. Алебарда, с которой стоял во время церемонии один из стражников, пронзила его острым концом насквозь. Вновь вспыхнула молния, и теперь Форлем на помосте принял иной облик. Голова его вновь оказалась на месте. Железные доспехи окрасились черным, как и вены на его руках. В одной из них он держал алебарду второго стражника. За спиной вдруг раскрылись гигантские крылья. Гвардейцы уже бежали и прятались за домами, оттуда наблюдая, что будет дальше. Никто из них не