Стихия. Книга 2. Сны ветра. Ирина Вендтланд

Вера, – наигранно вздыхает русоволосый, – успех одного расценивают, как общую неудачу. Давайте уже к делу!

      – Я спрошу! – произносит тот, кого Венера называла «Владыкой» и «Черным ангелом». Он смотрит ей в глаза обжигающе черным взглядом, которым, кажется, может испепелить все живое на планете, если захочет. – Вера, ты ценишь нашу заботу и поддержку?

      – Д-да, – отвечает она, чувствуя, как его взгляд прожигает ее изнутри.

      – Если мы предложим тебе сейчас умереть ради наших целей – ты согласишься?

      – В-вы спасли меня позавчера в з-замке, чтобы убить сейчас?! – испуганно бормочет Лерснер.

      – Мы не имеем отношения к происшествию в замке. Я жду от тебя ответа: да или нет!

      Время как будто замедляется. Венера не знает, что ответить. Ее парализует страх перед его смертельно-тяжелым взглядом. Молчание могло продолжаться долго, но она, собрав всю свою волю, выходит из оцепенения и обращает внимание на хитрую ухмылку своего собеседника – «Владыка», определенно хочет, чтобы она догадалась, что нужно сказать.

      – Нет, – отвечает девушка. – Вам придется убивать меня против моей воли.

      Последняя фраза вызывает хохот. Старший из мужчин, смеясь говорит:

      – Ладно, пусть остается, – он удаляется, и за ним следует русоволосый.

      – Молодец! Никогда не соглашайся быть жертвой, – произносит «Владыка», когда они снова остаются наедине. – Я подарил тебе путешествие в приятную для тебя реальность, этот шанс сохранить жизнь, а сейчас хочу сделать еще один подарок. Кажется, ты недавно повредила руку?

      – Да, неудачно упала, – отвечает та и приподнимает рукав свитера, показывая заклеенное хирургическим пластырем предплечье. – Кто мог знать, что ступеньки на лестнице совсем прогнили?

      – Конечно, если принять во внимание, что замок без малого век пребывает в состоянии руин! – усмехается он. – Упасть, отделавшись только глубокой царапиной, с такой высоты – это случай невероятного везения. Дай-ка я гляну.

      Венера осторожно отклеивает пластырь, обнажая хирургический шов.

      – Вера, ты меня огорчаешь! Видно, мы зря о тебе беспокоимся, ты ведь совсем себя не бережешь! Но я сегодня на твоей стороне, поэтому если ты мне пообещаешь, что с завтрашнего дня забудешь про заброшенные здания, пещеры, бункеры – твоя рана исчезнет.

      – Но это же моя жизнь!

      – Твоя жизнь, милая, может прекратиться в любой момент! В течение полутора лет тебе нельзя рисковать. Максимум, что ты можешь себе позволить – это пользоваться транспортом. Ты в большой опасности, и мы уже вряд ли сможем тебя спасти, не говоря уже о том, что и позавчера тебя спасли не мы. Слишком многое сейчас поставлено на тебя, чтобы ты нас подводила.

      – Хорошо, я обещаю отказаться от своего хобби с этого момента, – говорит Лерснер, и ее рана внезапно исчезает. Не затягивается, не заживает, а просто исчезает, причем вместе с нитками, которыми ее зашили в больнице. Девушка даже вскрикивает от неожиданности.

      – Повторяю: