Ошибка сказочника. Книга первая. Возвращение Бессмертного. Алексей Ларин

тоже не сдерживая слез, бросилась к нему, обняв за голову и прижав к груди.

      – Ох, бедный, мой бедный! Да что же это такое?! Маша! – крикнула она, яростно вскинувшись на сестру.

      – Костя! – мальчишка поднял заплаканное лицо на царицу. – Мне жаль тебя так, как ты и представить не можешь. Правда, жаль. – Царица смотрела на него с состраданием, но ему от этого было не легче. – Но я не могу отпустить тебя обратно. Прости. Тебе придётся остаться здесь.

      От потрясения и усталости мальчишка ослабел до того, что не смог дальше спорить, и просто уткнулся, всхлипывая, в грудь княгини. Она обняла его ласково и нежно, прижалась щекой к голове, и этот совершенно материнский жест лишил мальчишку последних сил. Он зарыдал.

      Часть первая. Мальчишка

      Глава 1. Человек с алой розой

      Никита отложил бинокль, опустил жалюзи, посмотрел на часы и беззвучно выругался. Всё то же самое уже третью неделю. Каждый день одно и то же, и даже Кошкина опаздывает так же, как и всегда. Надо как-нибудь тоже опоздать и посмотреть, что она скажет, когда придёт первая.

      Тренькнул смартфон. Никита не стал утруждать себя. Он знал, что это Кошкина с её каждодневным «уже иду». Сейчас были более важные дела.

      Он открыл планшет и в сотый или двухсотый раз вперился в фотографию, которую дал им Шмидт. Потом они сами наделали этих фотографий несколько сотен, но чем-то снимок Шмидта всё-таки от них отличался. Никита не мог понять чем, но чувствовал какую-то странность.

      Человек с алой розой. Это сейчас, после двух недель слежки, они с Марго так его прозвали. На фото никакой розы не было. Это было простое чёрно-белое фото, очевидно, на какой-то официальный документ, скорее всего на старый паспорт. Обычное худощавое бритое лицо 45 лет или около того. Темные глаза, тугой подбородок, стриженые седеющие волосы. Ничего необычного, разве что губы немного тонковаты. Но это не бросалось в глаза. Ничего в этом лице на фотографии не бросалось в глаза, и чем-то оно всё-таки неизъяснимо притягивало. Третью неделю Никита пытался понять – чем?

      Марго говорила, чтобы он бросал валять дурака. Марго говорила, чтобы он не забивал себе голову. Что генерал из Москвы приехал не фигнёй страдать, а взять этого типа. И то, что он именно им, обычным местным стажёрам, а не своим матёрым оперативникам дал в разработку Бессмертного, можно считать большой удачей и шансом выбраться из этого задрипанного городишка. И не дай им боже просрать этот шанс!

      Оно, конечно, так, соглашался Никита. Да только вот не было ничего на этого Бессмертного. За две с лишним недели они не нашли ничего, что хоть как-нибудь заинтересовало бы Шмидта. Обычный детский психолог, содержащий частную практику. Дипломированный, лицензированный, всё как полагается. Все бумаги в порядке, жалоб и претензий не поступало, местные мамаши на него не нарадуются.

      Странно, конечно, что такой очевидный специалист практикует не в Питере или Москве, а в заштатном Волхове. Но, с другой стороны, конкуренция меньше.