Человек. Никита Чернов

летел меж деревьев, взбегая на холмики, спотыкаясь и снова вставая. Ковылял, переводя дыхание. Лёгкие будто превратились в маятник с широким ходом. Падал, не замечая корней. А когда лунный свет прорвал пелену пепельных туч, понял, что вышел к реке. Грудь сотрясалась от одышки, а тело горело, обливаясь липким, смердящим потом. Полуприсев, как паук, он спустился с земляного вала на берег, тишину которого прорывал лишь шум воды. Медленно, вырывая ноги из рыхлого песка, прошел к воде. Очень шумная, явно достаточно бурная река, в скверно прорисованных месяцем очертаниях. Доверия источник не вызывал, несмотря на близость противоположного берега – не больше десяти метров, подсказывали глаза. И вот опять. Сначала стрела, после погоня, теперь же мутная река – молот всё ближе к наковальне и не ясно, когда он упадёт, точно сокрушив вдребезги.

      «В обход и по краю воды, не заметят, – думал человек, полусогнувшись и приложив ладонь к ране».

      – У-хух! – клокочущая прибрежная тишина разорвалась совиным вскриком.

      Не замечая, что делают собственные ноги, не замечая прошедший мороз по всей поверхности кожи и вставшие дыбом волосы по всему тело, человек устремился в воду, орошая поднимаемыми брызгами грязное сюрко. И лишь холодная вода бурлящей реки остудила рассудок и разгорячённое тело.

      Стоя по колено в воде, человек повернул голову и увидел сову. Огромную, сияющую лунной белизной сову, ловко переступающую с ноги на ногу по березовой ветви. Было в этой немаленькой птице что-то успокаивающее, что-то говорило будто о понимании всего происходящего. Редко мерцающие глаза были обращены к нему. Дыхание человека выровнялось, а глаза и на мгновение не отрывались от великолепия совы. Птица смотрела на человека и редко щёлкала клювом. Напряжение на лице человека разгладилось в лёгкую и одурманенную улыбку. Всё вокруг стало будто светлее и ярче. Влага на прибрежной растительности заискрилась изумрудами. И человек пошёл. Пошёл к противоположному берегу, по начатому пути. Лишь на середине он осознал, что делает, разбуженный треском ветвей и бряцаньем висящего на ремнях оружия, и молнией устремился к суше, вырываясь из поднявшейся уже по пояс воды. Выйдя из реки, он рванул вверх по прибрежному валу, практически опустившись на четвереньки. Хватался руками за траву и корни, подтягивая себя вверх. А оказавшись на ровной поверхности, упал на колени и полез в яму под корнями громадной сосны, появившуюся от схода почвы. Ногами вперёд пролез в выемку и лёг животом на холодную почву. Слегка вытянул шею так, чтобы видеть противоположный берег, будучи прикрытым кустами и зарослями тысячелистника. Весь ушёл в слух и зрение. Но долго ждать и не пришлось. Промедли он последние несколько сотен метров и мог снова оказаться под прицелом лука или топора. Преследователи вышли на противоположный вал, не спускаясь на берег, освещённые луной. Пять воинов в чёрной кольчуге.

      Шум реки глушил короткую беседу преследователей, поэтому человек слышал лишь отрывки.

      – …нет, к бесу…! Пущай чмокнет в зад… мы не собираемся… он… перешёл,