Дочь императора. Альфред де Бре

по крайней мере, вдвое больше. Кроме того, он обещает нам еще 50 червонцев.

      Взрыв удивления и радости прервал оратора.

      – Но, – продолжал капитан, – чтобы благородный рыцарь сдержал свое обещание, надо, чтобы он остался жив; а если мы не поспеем в замок Риттмарк во время, чтобы выручить его – прощай наши 50 червонцев.

      Эта речь произвела волшебное действие. Ландскнехты поспешно оправили свою одежду; потом, несмотря на тяжесть своего вооружения, пустились бегом, не заботясь о раненых, оставленных позади.

      Тем временем Герард Брук (как он себя назвал) погонял шпорами и голосом своего коня, утомленного долгим путем.

      Подъезжая к замку Риттмарку, он услыхал два или три выстрела. Он пришпорил лошадь, проскакал наружный двор и въехал на подъемный мост.

      Привратник вышел из своей конурки и пошел ему навстречу.

      – Мне надо немедля переговорить с бароном, – сказал рыцарь решительным тоном.

      Привратник смотрел на него с недоумением и удивлением; Герард стал искать кошелек, но вспомнил, что отдал его капитану ландскнехтов, быстро сдернул перчатку и снял с кольца широкий, массивный золотой перстень.

      – Вот, – сказал он дворнику, – побереги этот перстень; когда я возьму его у тебя, ты получишь от меня полную шапку червонцев.

      – Господин, – бормотал тот, изумленный такой щедростью.

      – Только с тем, – продолжал рыцарь, – что ты тотчас проведешь меня в комнату твоей госпожи.

      Привратник замялся.

      – Господин, там сам барон, и я боюсь… я очень боюсь…

      – Чего? Да говори же, говори!

      – Боюсь, не случилось ли с бедной барыней несчастья, – прошептал он.

      – А где ее комната?

      – Ступайте с этими людьми, куда они бегут, только не говорите, что я…

      Герард кинулся во внутренний двор и взбежал по лестнице за толпившимися, испуганными слугами.

      Когда он подходил к двери комнаты, барон поспешно выходил из нее. Он бежал смотреть, найдется ли во рву ребенок, которого спасли от его мщения. Мужчины встретились и сильно толкнули друг друга. Оба покачнулись, но более сильный Герард устоял и тотчас бросился в комнату.

      С первого взгляда он увидел Эдвигу, лежавшую на полу и окровавленную.

      Он упал на колени возле нее и сжал ее в своих объятиях.

      – Эдвига! Эдвига! – вскричал он. – О, проклятье! Я пришел слишком поздно, он убил ее!

      Оживленная звуком этого милого, дорогого голоса, несчастная баронесса открыла глаза. Луч радости блеснул на минуту на ее бледном лице, уже подернутом сумраком смерти.

      – Герард, – заговорила она, – мой Герард… наша дочь…

      Выражение ужаса и отчаяния исказило черты баронессы.

      – Барон хочет убить ее, – продолжала она раздирающим голосом. – Спаси ее, Герард! Спаси, спаси наше дитя! О берегись, берегись, – прибавила она вдруг.

      При крике, при взгляде Эдвиги, рыцарь быстро повернулся. За ним стоял барон и уже замахнулся на него мечом.

      С быстротой мысли Герард кинулся на своего врага. Сшибка была так сильна, что оба