Лисий хвост. Петер Клуг

по становищу. Чувствовал он себя вполне неплохо, и несмотря на некоторую слабость и лёгкое головокружение, возвращаться в постель нисколько не хотелось.

      Однако в стане ничего примечательного для Хару не было. Обычная повседневная жизнь, какая происходит в любом лагере степняков на всём протяжении от неизвестного Запада, где берёт истоки Степная Мать, и вплоть до Островного моря, где степь кончается. Ему уже довелось насмотреться на быт кочевников за долгие месяцы пути, да что говорить, за это время он и сам начал превращаться в кочевника и по одежде, и по потребностям. В силу своего несколько особого положения гостя клана, Хару почти не выполнял тех обязанностей, какие выпадали на долю обычного степняка-мужчины, да скорее всего они оказались бы ему не по силам. Он, конечно, умел ухаживать за лошадью и основным снаряжением, но в остальном он мог не больше чем ребёнок.

      Хару решил прогуляться и подняться на ближайший холм, чтобы подумать немного в одиночестве о недавних событиях и поискать решения некоторых старых проблем. Подъём по склону Хару вполне одолел, хотя ближе к вершине и ощутил усталость. Всё-таки он действительно ослабел за последние дни, пока лежал в постели. Тем не менее, мужчина не собирался сдаваться, и последние тридцать-сорок шагов пробежал вверх, собирая все силы в кулак.

      Наверху он отдышался и огляделся. На востоке, совсем недалеко, через три-четыре холма пониже, простиралась до самого горизонта степь. На западе, севере и юге ложились волны холмов, насколько хватало глаз. Кое-где они были гладкие, покрытые снегом, кое-где наружу выступали скалы, явно вулканического происхождения, чернеющие на снежном фоне, и лишь изредка виднелись рощицы изогнутых ветром сосёнок и островки кустарника.

      День был тихий, солнце стояло ещё высоко для этого времени года, и находиться здесь, наверху, в отдалении и одиночестве было для Хару приятно, а унылый вид вполне соответствовал настроению. Хару присел на камень и задумался. Он думал обо всём, что случилось с ним, вспоминая прошедшие дни, думал о будущем, о сыне, и о том, что он оказался в долгу перед Мэргэном и его людьми, хотя те об этом и не знают. Взгляд Хару скользил по вершинам окружающих холмов, покрытых снегом, на котором играли солнечные лучи, кое-где образовывались причудливые формы, видимо, в тех местах, где снег лёг на скалы или скрыл некие особенности рельефа. В таких местах снег становился темнее, если это были углубления или низины, или же наоборот, блистал яркой белизной на возвышениях, устремлённых к свету. Дальние же холмы расплывались в голубовато-серой дымке. В особенности нравилось глядеть ему на небо. Степное небо, бесконечно глубокое и голубое, чистое и зовущее.

      Какое-то время Хару вообще не думал ни о чём, а просто созерцал окружающий его мир, наполняясь покоем и радостью. Тяжкие мысли отползали прочь, разум прояснялся. Хару и не заметил, что по склону холма поднимаются два всадника, ведущие за собой в поводу ещё одного коня. Вскоре они приблизились к нему, и Хару наконец обратил на них внимание. Это были госпожа Билигма и какой-то могучий мужчина внушительных размеров, как раз подходящий