Сага о Глизе. Олег Никишенков

о своем мнении, но делал это всегда аргументированно, подкрепляя фактами, и просил мнения об идее. Как наставник с большим жизненным опытом: казалось, он всё прожил, видел, испытал. Ничего личного. Доказывать свое превосходство перед человеком не входило в его приоритеты, но так уж его настроил создатель –земная инженерная команда: без вирусов и программных сбоев, присущих живым.

      – Вы не готовы принять решение. Давление выше нормы и пульс учащен, а электромагнитное поле мозга в возбужденном состоянии. В таких ситуациях глобальных решений не принимают, – спокойно и методично наставлял суперкомпьютер.

      – Неважно, Советник. Просто скажи мне, что думаешь. Да, я волнуюсь. Но не потому, что не готов принять решение. Речь идёт о людях, которых я знаю много лет, они всегда были преданны мне и Глизе.

      – Они не преданы тебе сейчас, ни одной миллисекундой своей биожизни.

      – Много ты понимаешь… – устало процедил президент. С этими людьми я прошёл огонь и воду.– Машина ничего не ответила. Советник выдержал паузу, с потолка, где находились динамики президентской громкой связи, послышались два голоса. Это была запись телефонного разговора. На связи были Саймон и Егизарян, два друга Президента: «Он давно действует мне на нервы. Долго его терпим, человек явно стал неадекватен. И затянувшаяся проблема с железякой – последняя капля». Двое возбужденно и громко разговаривали ещё несколько минут, называя президента не иначе как опостылевшим. «Наверно, в минуты крайнего раздражения друзья имеют право на эмоциональный срыв, его нужно уметь прощать», – успокаивал себя Президент. Но эти волны аутотренинга разбивались о рациональность Советника.

      – Я услышал холодное безразличие и неприязнь весьма опасного свойства, – учтиво предупредил Советник своего босса. Сожалею, что пришлось показать вам это. Но молчать я не вправе, – сказал робот, возможно, понимая, что сделал человеку больно.

      – Послушай, Советник, быть может, ты просто не любишь их? У тебя ведь есть повод их ненавидеть, не так ли? Хотя бы за то, что они ненавидят тебя.

      – Блок, который мог бы сымитировать такого рода эмоции, в моей фабричной модификации отсутствует, – невозмутимо парировал искусственный интеллект.

      Президент никогда не относился к Советнику как к машине, не имеющей самосознания, гнал прочь мысли о том, что все это – лишь тонко просчитанное альтер эго суперкомпьютера, красивая сложная игра кибернетического разума, имитация рассудка живых. Судя по всему, во главе оппозиции стал Саймон. Тот самый парень, с которым они вместе, еще совсем молодые тогда космодесантники, на отсчет раз-два-три одновременно сорвали с себя шлемы, чтобы первыми вздохнуть незащищенными легкими атмосферу, обнимались и радовались, как дети. Президент пытался с ним договориться, но Саймон отказался обсуждать-что-либо по электронной связи (уже знал о прослушке?). Он сообщил, что ждет Президента в лагере за болотами. «В самой первой нашей точке опоры на Глизе, откуда