Эмпат. Елена Ленская

возмутился Влад.

      – Он женщин не бьет, – отрезала я.

      – Весомый аргумент.

      Он еще и возникает, гляньте на него!

      – Обследование ничего не показало, – ВэВэ сунул пустой шприц в карман белоснежного халата. – Если обмороки продолжатся – придется тебя подержать в госпитале на строгом постельном режиме.

      – Кто б туда еще лег! – возмутилась я. – И не подумаю.

      – Я знал. Поэтому сейчас системку с глюкозой, а потом делай, что хочешь. В разумных пределах. К Вратам пока не ходи.

      – Не хочу систему, хочу домой! – пискнула я, едва сдерживала слезы. Истерики еще не хватало.

      ВэВэ изобразил безразличие и быстро ушел.

      – И ты за ним! – махнула я рукой на Влада, вставая на ноги и намереваясь смыться побыстрее. Он молча поплелся за мною следом. Одиночество откладывалось. Слезы тоже.

      Голова – головой, а желудок очень хотел есть. Я посмотрела на часы: ого! Вечер!

      Благоразумно держась поближе к серым стенам надоевшего до тошноты коридора, потопала на кухню.

      Жан-Мишель творил очередной умопомрачительно пахнущий шедевр. Судя по звуку, доносящемуся с кухни, он шинковал что-то на разделочной доске со скоростью кухонного комбайна, мелодично подпевая телевизору.

      В Жан-Мишеле Лафар, нашем непревзойденном поваре, все было прекрасно – и внешность, и голос, и способность творить (не стряпать!) еду. На мой взгляд, француз был исключительно хорош. Прямой нос, четко очерченные скулы и губы, большие выразительные глаза цвета чистейшего изумруда и вьющиеся кудри иссиня-черного цвета, непокорно выбивающиеся из-под белоснежного поварского колпака. Высокий, крепкий, широкоплечий. Не мужчина – мечта!

      – Такой экземпляр, да к себе на кухню! – Озвучила я как-то при нем свои мысли, уплетая великолепное жаркое, отчего Жан расцвел и продолжал расцветать каждый раз, как видел меня.

      – Спаси! – ахнула я с порога, протягивая к нему руки.

      – Виолетта, мой ангел! – всполошился мой любимый повар, выговаривая слова с невероятно милым французским акцентом. Тут же выключил телевизор, подставил стульчик и галантно усадил меня за барную стойку. – Что это такое?! – Он с неподдельным ужасом уставился на мою полуаватарскую физиономию. – Синий тебе не к лицу, – попытался пошутить он. – Чаю?

      – Есть хочу.

      – Один момент!

      И действительно, в один миг передо мной возникла тарелка горячего супа, какой-то оригинальный салатик и ароматный травяной чай в изящной чашечке.

      По своей навороченной, оборудованной по последнему слову техники кухне, Жан-Мишель двигался с невероятной грацией и ловкостью. Я не раз любовалась движениями его поджарого тела. А как он работал ножом – просто ах! И это французское чудо каждый день кормило нашу банду всякими вкусняшками.

      – Чаю? – спросил он у кого-то за моей спиной. Ну, почему же, у кого-то. У Влада, конечно.

      – Кофе, – ответил тот, благоразумно устраиваясь подальше от меня на широком подоконнике.

      – Кто