Свет далёкой звезды. Лана Кузьмина

явно гордился собственной находкой. – Чаще всего белые попадаются, иногда коричневые или зелёные. А синий попробуй найди!

      Он прикладывал стёклышко к глазу и смотрел на мир, погружённый в прозрачную синеву.

      – Глянуть хочешь? – мальчишка протянул мне своё сокровище.

      Я не хотел. Чего интересного? Рыжий Яшка интересовал куда больше.

      – Твоя мама правда красивая, – подтвердил я. Яшка растянул рот до ушей, обрадовался.

      На крыльце начал свою речь директор, маленький кругленький мужичок со сверкающей на солнце лысиной. Он монотонно бубнил в трескучий микрофон. Слов я не разобрал.

      – Красивая, – повторил Яшка, – и добрая…

      Он осёкся и подпрыгнул на месте.

      – Ой! – прошептал он, прикрывая рот рукой.

      Я посмотрел в ту же сторону, что и он, и мне показалось, что там за деревьями мелькнуло чёрное старушечье платье. Яшка снова подпрыгнул и, взвившись в воздух, молнией рванул прочь. Он бежал, ввинчиваясь в толпу, взлетел на крыльцо и промчался, едва не отдавив ноги выступающему директору.

      Удивительно, но никто, казалось, не заметил Яшки. У директора даже голос не дрогнул.

      – Видел? Видел? – спросил я у толстяка.

      Тот посмотрел на меня с удивлением.

      – Кого?

      – Мальчишку! Рыжего!

      – Неа, – протянул он, вытаскивая из глаза стёклышко, – не видел. Может, всё-таки, посмотришь?

      Я взял осколок, поднёс к лицу. Мир заискрился, обрёл чёткость словно под увеличительным стеклом. Только чёрное пятно расплывалось где-то на краю этой картинки. Оно вытягивалось, превращаясь в худую фигуру с протянутыми руками. Я вздрогнул, и стёклышко выпало из моих рук. Оно со звоном коснулось асфальта, расколовшись на несколько кривых кусочков.

      – Ну, вот, такое стекло испортил! – обиженно засопел толстяк. – Редкое! Такое попробуй найди!

      Директор замолчал. Загремела музыка. Нас выстроили в колонну и повели в здание. У самого входа я обернулся, но ни Яшки, ни старухи я не увидел.

      Глава 15

      Марк, закинув рюкзак на плечо, бодро марширует по комнате.

      – Я иду в школу! Я иду в школу! – без устали повторяет он.

      – Заткните его! – кричит Лика. – Я про эту школу слушать не могу! Тошнит от неё!

      А ведь когда-то дочка очень рвалась в первый класс. Вернувшись домой, трещала без умолку, радовалась.

      – Я в самом лучшем классе, в «А», – говорила она. – «Б» – тоже ничего, «В» хуже, а в «Г» одни дураки учатся.

      А потом с невинным видом поинтересовалась, в каком классе учился я.

      – В «Ж». Необычная буква, не отрицаю.

      Лика помолчала, задумалась.

      – Пап, да ты не расстраивайся, – сказала она. – Я тебя всё равно люблю.

      Нас было двенадцать. Семь мальчиков и пять девочек. 1 «Ж» объединил тех, кому не хватило места в других классах. Нас было слишком много – гомонящих, топочущих, ревущих от разлуки с домом и родителями, смеющихся от шуток и весёлых игр, неугомонных