Сказки для страшных снов. Юана Фокс

отберу у него королевство! Знаешь, что задумал старый выродок? Избавиться от меня! Уже и дрянь какую-то заморскую присмотрел, думает, она родит ему живых детей! Как бы не так! Ты моя ненаглядная, кровью моей напоенная, зельями полуночного колдовства умываемая, ты готова отдать мне свою юность и красоту свою! Никуда он не денется, старый козёл!

      «Что… как?.. Нет, не может быть!» – опешила Вороника. А Матушка, её любимая, единственная Матушка, уже приоткрыла свои прохладные губы и поднесла бедняжку ко рту… «Матушка…» – ошалело прошептала Вороника, завороженно глядя, как раскрываются жемчужные ворота зубов и тёмный, влажный Ад распахивается перед ней в нетерпении.

      «Неееееет!!!» – закричала Вороника и захлебнулась безмолвным криком, когда тело её с влажным всхлипом разделилось пополам…

      – Что ж, Матушка… – начала было Вороника и изумлённо замолчала, прислушиваясь к птичьим трелям своего голоса. Откуда он идёт? Она открыла и закрыла пухлые, упругие ягодки губ. А под ними ещё столько всего, Матушка!

      Вороника оглядела своё новое тело. Похлопала руками – надо же, руками! Какое дивное, оказывается, чувство, иметь конечности! И боже мой, ноги! Она приподняла тяжёлую юбку бледно-зелёного платья. Оно на глазах наливалось изумрудной густотой. Сила Матушки продолжала вливаться, впитываться в Воронику.

      – Ноги, Матушка! Я могу уйти из леса! – всплеснула руками Вороника, и захохотала, и закружилась неумело, неуверенно, но счастливая до самой тёмной и тугой сердцевинки, которую, кажется, сердцем называют. Оно дрогнуло, дёрнулось в груди, когда Вороника бросила ещё один прощальный взгляд на мёртвую, усохшую до безобразия, как молнией битая коряга, Матушку. Вороника смахнула горячую дождинку со щеки и пробормотала:

      – Ты уж не ругайся, Матушка, я думала, ты меня любишь, как я тебя, а ты меня сожрать хотела! Прощай!

      Свободная, на своих двух туго сплетённых послушных стеблях Вороника зашагала прочь из леса…

      Двое

      Этот денёк в середине июля выдался прекрасно жарким, в отличие от непомерно мрачной погоды прошлых дней. И он вдруг решил прогуляться. Вышел даже раньше времени, не утерпев – так уж сильно скучал по солнышку! Оно было ему всерьёз противопоказано, по особым причинам, но… он решил рискнуть – терять всё едино нечего!

      «Сейчас ведь вообще вся природа будто взбесилась, – тихо бредя в тени прекрасных каштанов, размышлял он. – Все сезоны наперекосяк… не то, что раньше…» Ах, выражение «раньше» наводило страшную тоску на него, и он всячески избегал его. Но в этот раз как-то само повернулось – ни обойти, ни объехать! Он вздохнул, подняв голову к небу, постоял, глядя пристально в одну золотистую точку сквозь густую листву, лишь одному ему видимую махонькую точку. Может, её ещё кто-нибудь углядел бы. Но никому она не нужна, кроме одного лишь замкнутого, тихого прохожего. «Может, это глаз моего ангела? После всего, почему бы и ангелам правдой не быть? Следит за мной всё ещё…