Наследник чемпиона. Сергей Зверев

учитель арифметики, обычно смотрит на двоечника Ваську Баскакова…

      Артур перевел взгляд. Лучше бы не переводил. Картинка еще хуже. На лице старикана выступили красные пятна.

      Интересно, что происходит в этой палате? Пришел бы, что ли, папа, да растолковал все, как он умеет это делать…

      – А… он подтвердил?..

      «Так, еще одна загадка, – подумал мальчишка. – Кто – он, и что он должен был подтвердить? Взрослеть не стоит. Взрослые – странные люди. Они задают одни вопросы, получают на них другие ответы, а потом, не желая казаться глупыми, продолжают разговор в третьем направлении. Все равно что «димедроли-глюкозы»: все слышно, а ничего не понятно. Как вчера, дома. Золотой зуб виднеется впереди, а речь слышится сзади. Как это связать? А-а-а, пусть дальше болтают. Отец придет и все объяснит».

      – Вы хотите сказать – признался? – уточнил Форменный и захлопнул папку. – Доктор, скажите мне как врач… Если человек болен шизофренией, разве он признается в этом? Ему наверняка известно, что его тут же ограничат в свободе, правах…

      – Разница в том, что шизофреник не знает о том, что он шизофреник, – перебил Форменного Штырь.

      Но тот имел особое мнение.

      – Тяга к преступлениям – это тоже болезнь, доктор. Попробуйте сейчас спросить его – знает ли он то, что совершил преступление…

      – А вы спрашивали? – Казалось, Штырь уже успокоился. Движения его были опять ленивы и расчетливы. – И что он ответил?

      Майор до ответа не опустился. Лишь кивнул в сторону сидящего с открытым ртом Артура.

      – Переодевайся!

      Мальчишка повертел головой. Куда? Одежда вот она – в руках тетки, но куда собираться, если нет отца?!

      – Никаких переодеваний, – отрезал Штырь.

      – Доктор, вы… – выпрямился Форменный.

      – Да, я доктор. Вы правильно заметили. И доктор находит, что состояние ребенка недостаточно удовлетворительно для того, чтобы его не только помещать в детский дом, но даже транспортировать. Можете на меня пожаловаться.

      – Знаете, это первое, что я сделаю, если вы будете упорствовать, – заверил Форменный. – Надеюсь, вы понимаете, что он совершил убийство?

      Кто?..

      – А вы спросите его об этом, – как-то ядовито предложил Форменному Штырь. – Задайте ему вопрос: «Зачем ты это сделал?» Тут-то и выяснятся причины, подвигшие неразвитую личность взять в руки оружие. Историю болезни этого ребенка я знаю очень хорошо.

      Форменный долго смотрел в лицо старику, а потом выдавил:

      – Вы очень, очень странный человек, доктор. Очень странный.

      – Вот только не надо этого… – Штырь поморщился и отмахнулся от злого майора так, как обычно отмахивается дед Филька от Артура и Машки, когда они просят отвязать от причала лодку. – Не надо… За связь с английской разведкой сорок лет назад я уже расплатился. Амнистировали за два месяца до звонка, то бишь до освобождения. А так – все, как у людей. Десять лет «без права переписки». Так что оставьте… Ребенок будет здесь на обследовании столько, сколько я, как врач, сочту