Погружение. Вайнона Рей

и считала буквы на вывесках. Их должно было быть семь, девять или двадцать один, в крайнем случае, тридцать три. Это хорошие числа, безопасные. Хорошие числа. Эмма с силой тряхнула головой и ударилась лбом о стекло: «Чертово ОКР! Тебя только и не хватало». Необходимо было очистить мысли. В таких случаях она представляла воду, не озеро, только не озеро, а бесконечный океан с тихим прибоем, где-то между рассветом и закатом, между днем и ночью, ночью и днем. Это была другая реальность, в которой не было места навязчивым мыслям, озерам, матерям и даже Дэвиду. Только Эмма и океан, тихо шепчущий о пустоте и покое… Это было совсем не просто, но Эмма долгими годами развивала в себе это умение.

      Автобус давно несся за переделами города. Дорога до Найтлэйка занимала около двух часов. Это было слишком быстро. Эмма готова была бесконечно ютиться на неудобном сиденье со слишком высокой спинкой в конце душного автобуса, пропахшего выхлопами, от которых ее уже начинало тошнить. Только бы не возвращаться домой. Но Найтлэйк неумолимо приближался. Лес становился густым и темным, а воздух влажным до едкости. Это было дыхание озера. Прекрасного озера, которое почему-то напоминало Эмме гниющую потустороннюю рану в земле. Это страх воды или нечто иное? Пожалуй, страх, ведь были люди, которые любили озеро. Настоящие психи.

      Автовокзал Найтлэйка встретил Эмму угрюмым молчанием и привычной пустотой. Солнце слепило и грело, но уже не перебивало следов подступающей осени. Это был август, печальный месяц, время урожаев и умирания, холодных ночей и крадущихся туманов. Природа готовилась впасть в летаргический сон до новой весны, чтобы все повторилось заново. Было в этом что-то уныло-прекрасное, меланхоличное и щемящее.

      До дома на озере было еще полчаса пути, Эмму никто не встречал, ведь никто и не знал, когда именно она приедет, так что она не жаловалась. Она шла пешком по обочине, закинув рюкзак на одно плечо. Ей было хорошо одной, хоть она и была в этом месте. Солнце ожогами мелькало в темных кронах деревьев, от озера тянуло запахом распадающихся водорослей. Эмма точно знала, что никто другой не ощутил бы этого запаха на таком расстоянии. Но она его ощущала. И она чувствовала, что озеро знает о ее приближении, будто что-то зашевелилось на его дне. Как нечто просыпалось, когда она выходила на его берег в детстве, как что-то шептало ей, когда Колин брал с собой ее и Эмбер, и вместе они скользили по мутному зеркалу Ока на лодке. Эмма ни разу не касалась его вод после того, как в возрасте восьми лет чуть не утонула, упав в воду с мостика. Случайное падение было версией родителей, но она-то знала, что ее утянул под воду кто-то, живущий в озере, кто-то, кто шептал ее имя и звал к себе, кто-то, чье размытое лицо она видела в вонючих гнилых водорослях, любитель игры в камушки. Кто-то продолжал ждать ее там, в глубине, продолжал ждать ее погружения. Это озеро было той еще дрянью.

      На полпути Эмма услышала позади шум колес.