Любовный романчик. Мари Мю

ворить.

      И в ту весну я влюбилась. Мы встретились в последний день февраля, а в первый день марта я вдруг поняла, что влюбилась.

      Моя душа трепетала, как крылья бабочки. Мои глаза наполнились таинственным светом. Мое сердце ждало встречи.

      Он был воплощением моего идеала.

      И впереди у меня было свиданье.

      Идеал пригласил меня к себе домой на романтический ужин.

      На столе в ожидании замерли свечи. Он волновался и покрылся испариной. Я волновалась, а мое сердце громко билось. И вторили ему в такт старинные часы на стене.

      – Шампанского? – предложил он.

      – Шампанского! – улыбнулась я.

      Бутылка напряглась и выпустила, как снаряд, пробку.

      Мы выпили и выдохнули.

      – Салатик? – предложил он.

      – Немножко, – позволила я.

      Повисла неловкая пауза. Мы волновались и улыбались друг другу.

      Вдруг за дверью раздалось громкое «МАУ!».

      – У тебя есть кот? – удивленно спросила я.

      – И не один.

      – Так запусти их сюда!

      Напряжение куда-то сразу ушло.

      Он открыл дверь, и влетел кот, за ним еще два.

      – Это всё коты?

      – Да.

      – Они не дерутся?

      – Бывает.

      Коты по-хозяйски обнюхали хозяина, ножки стола и перешли к моим.

      – Кис-кис-кис, – я наклонилась и протянула коту кусочек колбасы.

      Кот повернулся ко мне спиной, поднял гордо хвост. И выпустил струю. Прямо на мою ногу.

      От неожиданной атаки я подскочила.

      По комнате медленно разлился специфический аромат. И это были не мои духи.

      – Прости, но мне пора.

      Я стала судорожно собираться. Одеваться. Обуваться.

      – Мы еще увидимся? – мой идеал с нескрываемым сожалением ерошил свою густую шевелюру.

      – Пока, – бросила я ему напоследок.

      Коты разогнали всех бабочек, что порхали у меня в животе. В туфлях неприятно хлябало. После этого свидания за мной еще недели две тянулся шлейф любви.

      Какой же все-таки необыкновенный. Аромат весны.

      Осенние листья

      Почему-то когда вся природа окрашивается в желто-бордовый цвет, сердце начинает биться по-особенному. Видимо, чтобы до конца года еще успеть полюбить. Влюбиться несмотря ни на что, не взирая ни на какие обстоятельства. Именно так влюбляются девушки, которые учатся на филфаке. А уж они, как никто другой, умеют постичь всю гамму чувств, ведь в этом вопросе они подкованыи знают все тонкости любви по Апулею, Бальзаку, Достоевскому и Толстому. Девушки с филфака умеют любить самозабвенно, с надрывом и бросаться с головой в омут чувств.

      В ту осень мне было осемнадцать. Я была студенткой филфака, и мне очень хотелось испытать высокие чувства.

      Посмотрев внимательно на мальчиков-инженеров, которые жили с нами в общежитии на одном этаже, я выбрала его. Он был высокий, крепкого телосложения, с приятной улыбкой. Он был немногословный и бросал в мою сторону жаркие взгляды. Это я почувствовала на кухне, когда пришла моя очередь жарить картошку. Он стоял у окна и с жадностью смотрел на меня. Я смутилась, зарделась и опустила глаза. Он глаз не спускал. То ли с меня, то ли со сковороды. Но в этот момент я поняла: судьба.

      Когда с девочками мы ели жареную картошку, закусывая ее маринованными помидорами, из которых сочился божественный нектар, перед моими глазами был он, а от выпитой рюмки самогона сердце стало биться жарко и вожделенно.

      Все в нем было идеально.

      Все. Кроме, пожалуй, ушей. Они были большие и бросались в глаза. Но я этого старательно не замечала. Подумаешь, какие-то уши.

      После ужина к нам в комнату заглянули ребята и предложили прогуляться по парку. На дворе стоял сентябрь. Было тепло, ароматно и бесконечно лиственно.

      Так мы оказались в парке. В компании друзей. Мы гуляли по аллеям парка и читали стихи Асадова, Бродского и Цветаевой. А мальчики дарили нам из листьев букеты.

      Инженеры, как и мы – филологи, любили высокую поэзию. По крайней мере, так нам тогда казалось.

      И вдруг в нашей компании появился он. Я увидела его и еще издалека и узнала со спины его статную фигуру и оттопыренные уши.

      В чувственной эйфории наши инженеры забросали нас листьями, выражая свой восторг нашим знанием творчества поэтов. В этой поэтической вакханалии я увидела, что он совсем рядом. Он широко мне улыбнулся и засыпал меня с головы до ног огромной охапкой листьев и песка.

      Песок попал в глаза, застрял в волосах. От того вечера еще долго скрипело на зубах. Тогда я решила, что не могу допустить, чтобы мои будущие дети были лапоухими.

      Любовь – это еще страдание – поняла я тогда. Ох, уж эти осенние листья.

      Капли дождя

      Как замечательно жарким