Ясновидящая. Яков Шелль

подконтрольными территориями, вовсе при этом не обязательно знать, как они называются…

      Раскинули упитанные генералы карту мира, бросили взгляды на нее и вдруг увидели одну небольшую страну, еще не присоединенную, лежавшую в сторонке от большой политики. А в стране этой как раз процветало то, что надо альянсу: трудолюбие, веселье, отсутствие коррупции, никаких войн, дружелюбие. И решили единогласно ее обрадовать, то есть присоединить. Пользуясь темнотой и смутой тут же отдали приказ своим вооруженным до зубов откормленным натовским солдатам перейти границу.

      Границу ночью перешли; летели – летели самолетами, ехали – ехали на танках, плыли – плыли на лодках. Неожиданно, в пылу присоединения наткнулись в темноте на чей-то забор. Чуть рассвело увидели на заборе надпись, крупными буквами по-иностранному написанную: «Руками лучше не трогать, а тем более перелезать».

      Приехали! За забором Российская держава.

      Утомленные солдаты тут же спешились, раскинули палатки и стали завтракать.

      И послали генералы главе государства радостную телеграмму, что его страна отныне член НАТО и звали в Брюссельск на саммит.

      А во время процесса вероломного присоединения в стогу сена – была в стране такая мода – в центре столичного города спал богатырь Янка Купалевич, не столько высокий, сколько широкий, не столько угрюмый, сколько веселый, писаный красавец, белокурый, кудрявый, шутник и пересмешник. А рядышком с ним разметалась красавица Аленка Могилевич, писаная красавица, телом бела, лицом румяна, на язык остра…

      Спали они богатырским сном, а мимо стога на свою беду проходил натовский солдат и коснись он штыком, шутки ради, Янкиной пятки. И ну щекотать. Щекочет и забавляется, оккупант – защитник. Проснулся Янка, огляделся. Не так больно было ему, все равно что комар укусил, но обидно ему стало, что какой-то чужестранец спать не дает, забавляется. Он это не любил. Поднялся Янка, скатился со стога сена, взял солдатика за руки и ноги и перебросил через литовский забор. И хотел было уже снова на стог забраться, досыпать. Но того не знал богатырь Янка, что, если на одного натовца напали, это все равно, что на всех остальных натовцев нападение совершено было. Кинулись другие солдатики на Янку со штыками, пулеметами, гаубицами и танками. А Янка только плечи расправил, да под улюлюканье Аленки, проснувшейся на шум, стал швырять натовских солдатиков через ближайший литовский забор, а некоторых даже, в пылу, через дальний польский забор закидывал. Даже жарко ему стало, весь разрумянился. Одного солдатика, правда, не рассчитал и перекинул через русский забор. Но не успел тот солдатик там приземлиться, как тут же прилетел назад. Пришлось его Янке перекинуть в другую землю, в эстонскую.

      Хоть и много было солдатиков, а через полчаса Янка управился. Очистил он землю от присутствия потомков, бывших гордых и заносчивых шляхтичей, панов, герольдов, кельтов, готов, рыцарей, лордов, пэров, дожей и снова полез на стог досыпать к милой Аленке, которая уже просто его заждалась