Район: возвращение. Дмитрий Манасыпов

воздух, поёжившись от его совсем уже недюжинной свежести. Всё-таки тот факт, что металлическая коробка была с нормально сохранившимися оконными и дверным проёмами, играло серьёзную роль. Внутри было тепло, не то, что здесь, снаружи, хотя оно и к лучшему, сон быстрее пройдёт.

      Небо было чистым, с теми самыми красавицами звёздами, которыми можно любоваться и любоваться. Наша железяка стояла на небольшом подъёме, стоявшем на открытом пространстве, разве что заросшим местным вездесущим бурьяном. И хорошо, и плохо, так как находишься как на ладони. Только кому из тех, кто обладает оптикой, захочется по ночам здесь шарится? А тем, кто ходят на четырёх лапах, или на двух, но при этом тупые – всегда найдётся, чем им объяснить о том, что они серьёзно ошиблись, когда решили сходить к нам в гости.

      – Слышь, Серый… – Тот повернулся ко мне. – Скажи-ка мне, брат, а что тебя заставило заняться этой бесполезной и самоубийственной задачей? Весь день мучаюсь этим вопросом, зуб даю, но так до конца и не понял.

      Тот не ответил сразу, постоял, смотря в небо нашего города, превратившегося в то, что есть сейчас. Если честно, то ответ мне был не так уж и нужен, потому что предполагал то, что услышу. Но хотелось получить подтверждение собственным мыслям, чтобы окончательно понять, что всё делаю правильно.

      – Да из-за того же что и ты, брат… из-за Радостного. Я когда в первый раз оказался возле своего дома, то плохо мне было, как и тебе, наверное. Ты хочешь такой судьбы ещё кому-нибудь? Хм, я так и думал, что не хочешь. Слишком страшно и больно то, что случилось, и хочется что-то сделать, да? Поэтому и торчим с тобой здесь уже сколько лет, и всё никак не могли себя заставить уйти, да и вряд ли теперь сможем. Идём до конца, Пикассо?

      – Идём до конца, Сдобный…

      Он ушёл спать, а я остался здесь, залез на будку, где уже давно кто-то предусмотрительный поставил что-то вроде насеста, свалив в кучу мешки с песком и камнями. Наблюдательный пост как наблюдательный пост, на десятках таких стоял раньше, так что и сегодня простою, не обломаюсь. Тем более, что пока мне не хотелось будить Точинова, пусть отдохнёт дядька, с утра придётся тяжеловато. Мы станем сильно убегать, а нас будут не менее упорно догонять. Силы ему ещё ой как пригодятся.

      Стоять в карауле в это время не очень хорошо, спать тянет, но если ты давно этим занимаешься, то наплюёшь и будешь стоять как автомат. Сколько их было ещё до Района, можно ли сосчитать и вспомнить? Вряд ли, если честно, никак не выйдет. На разрушенных фермах, посреди чистого поля, в предгорьях и лесах, посреди брошенных деревень и посёлков. Эти ночные часы у меня давно превратились в месяцы, если не в годы. А что поделаешь, была война… да и сейчас она есть.

      Война… война всегда рядом, всегда вокруг, даже если ты её не хочешь видеть. Она сидит в каждом, и лишь рамки, навязываемые государством и уголовным кодексом, не дают ей выбираться наружу. Оно и к лучшему, а то страшно представить, во что могли бы превратиться улицы городов, вздумай кому-нибудь доказывать своё право на пьяный дебош посреди ночи, к примеру. Хотя… кто захочет, тот так и так будет это доказывать. Самое